Сибирские огни, 1924, № 5

О побеге никто и не мечтал. К этому не располагали ни обстановка созданная военной диктатурой, ни общие условия далекой России, кото- рая, казалось, совершенно забыла про изгнанников, томившихся в ссылке. Административно-ссыльные получали по 15 рублей в месяц, хотя и не регулярно, и тянулись кое-как с хлеба на квас, но поселенцы должны были добывать себе хлеб в «поте лица». Добро бы было, что делать. Но в убогой стране, где даже царское правительство не считало возможным держать «монопольку» и брать солдат, в стране, где кроме картошки и клюквы никаких овощей и фрук- тов, не говоря уже о хлебе, не было,—что можно было делать нашему брату? Административно-ссыльные часто устраивались вместе с «лишенцами» и тогда последние хоть как-нибудь тянули полуголодное существование. Но эти коммуны бывали редкими явлениями, в общем же большинство голодало, работая за гроши у местных купцов, занимались извозом, охо- той, ставили дрова для частных и казенных пароходов. Мрачна и безотрадна была эта жизнь. Некоторые кончали самоубийством (Цветкова, Лекая, Вольфсон). Многие разлагались, совершенно обезличиваясь в поисках куска хлеба и продавая местным купцам не только свой труд, но и душу. В последних случаях приходилось прежде всего у какого-нибудь купца Плотникова Дружинана или Кожевникова стать «своим человеком», женившись на его дочке или родственнице, стать правой рукой эксплоататора в деле нещадного грабежа остяков, самоедов и других инородцев. Следует, однако, заметить, что царскому правительству, возлагав- шему на Туруханский край особенные надежды в смысле обезличивания своих врагов, эта цель не всегда удавалась. Случаи самоубийств и мо- ральной самоликвидации наблюдались весьма редко. Даже в самые мрач- ные годы 1909-1910 на отдельных станках Туруханского края были то- варищи, соединенные в группы и пытавшиеся из своего мрачного далека не только реагировать на окружающую безотрадную обстановку, но и не порывали связи с революцией, временно скрывшейся в подполье столы- пинской России и Сибири. Так, напр., в Туруханской колонии Бердичев- ский, Зельтын, Арнадский и пишущий эти строки—собирались по вечерам и поев «сибирских яблок», т.-е. картошки, жадно прочитывали газеты, прибывающие сюда через полтора месяца, дебатировали вопросы партий- ной жизни, между строк «Современки» (подголосок кадетской «Речи») пытались нащупать пульс подполья. * * * Но я прожил в Туруханске с месяц. Внезапно из Отдельного Туру- ханского Управления прибыло предписание: Шумяцкого—он же Кржанов- ский, Нейштата, Геллерта и Тютюнюка водворить в Дудинку. Заблужде- ние насчет моей административной ссылки продолжалось, и я получил первые 15 рублей месячного пособия наряду с другими ссыльными. Чтобы не нарушать своего «инкогнито», мне оставалось подчиниться. Нас отправили «на низ». Был конец сентября. По руслу и фарватеру Енисея шла уже шуга (сало). Но великая река гневно ломала ледяные оковы и бурно разрушала тонкую пелену льда, прикрепленную холодными утренниками к берегам.