Сибирские огни, 1924, № 5

Я больше губ не в силах закусить, И крик мой все неистовей и жальче... Глазами только можно попросить. И кто-то отвечает... «мальчик...» Я мать! И жду отца, чтоб рассказать, Как все вдруг стало радостней и проще, — Пусть он посмеет мне сказать в глаза, Что плохо сын мой мною взрощен! И жду, когда раздастся голосок Комочка изнемогшей плоти, Чтобы вложить набухнувший сосок В голодный чмокающий ротик. Нина Изоиги. Сырая пашня пухнет в небо, Дрожащим маревом кадя. Несет теплом душистым хлеба И терпким запахом дождя. Вон облака блестящим краем Задели берега земли, Как бы проходят (что я знаю?) В далеком море корабли. А здесь, наверное, устали,— Закрыли ставни. Тишина. Над тыном розовая мальва— Наверно мать у них больна. Здесь тот же ветер дышит глуше, Чтобы молчанья не задеть, И тополь нежную верхушку Полощет в голубой воде. Ксения Львова.