Сибирские огни, 1924, № 4

— Вот вишь, какая штука-то, бабушка. Ты одна, а у меня шестеро ро- бятишек с голоду пухнут. У тебя лепешки на масле, а у меня робятишки седни, должно, еще и не ели. Баба хворая, второй год лежит, како хозяй- ство тут, сама понимаешь. Бабка села на лавку, подперлась рукой. Вестимо, без бабы како хозяйство. — Вот то-то оно и есть,—обрадовался бабкиному сочувствию Никита.— Прямо в конец раззорился. Ни хлеба тебе, ниче—хошь ложись, да помирай. Летом робята по-миру, а зимой и по-миру-то не в чем—босой не пойдешь. — Куды тут,—согласилась бабка. — Так вот, сделай ты божескую милость, отдай ты мне муку-то, ради. Христа. Отдай. Много тебе, ей богу много, а у меня робятишки. Старуха закрестилась. — Чур-чур меня, сдурел, ей богу сдурел. Да как же я тебе отдам... а я то с чем, да ведь у меня внуки есть, есть кому отдать. Што ты, Христос с тобой. — Отдай, бабушка, отдай. Заставь за себя вечно богу молиться. Не по- губи сирот. Никита всхлипнул и встал перед бабкой на колени.—Сделай милость. Понимаешь, как увидел я этто твою муку: мягкая такая, пышная, так не могу забыть. Мысль дурная в голове: возьму у бабки муку. Хоть убей она меня, а возьму. Отдай, бабушка, без греха. Отдай, родная. Старенькая ты, много-ль тебе и надо-то и может много не проживешь, а робятишки— они малые, безгрешные, души ангельские у них... С голоду подохнут. На тебе же грех будет, што не дала им. Бабка на лавку залезла. Руками машет. — Сдурел, сдурел мужик... А я еще поила чаем, лепешками кормила... Да перекрестись ты, дурь-то и сойдет. — Крестился бабушка —думал навождение, а нет, не сходит. Не могу,, бабонька... Не уйду. Убей меня, а не уйду. Отдай муку. Не возьму всю... Ме- шок насыплю и будет. Отдай, отведи от греха. Силов больше нет, ей богу. Никита все стоял на коленях и кланялся бабке. Бабка не сдавалась. — Уйди, сатана. Уйди лучше, а то закричу. Начну народ звать... — Отдай, бабонька, отдай без греха. Мне однова гибнуть, робята по- мрут, ежели муки не привезу. Не уйду без муки, вот те крест, не уйду. Голос Никиты крепчал. Бабка испугалась. Встала с лавки, крикнула: — Вон, поганец, ишь че захотел. Вон, говорю, а то чичас ухватом и лю- дев созову. Грабить днем вздумал. Прыткий какой. Ну, вставай да провали- вай. Ишь какой серьезный. — Не встану, бабонька, отдай муку. — Не отдам,—и бабка толкнула его носком.—Вон, говорю, поганец! — Не дашь? — ; Не дам. — Не вводи в грех. — Не вводи в грех,—передразнила бабка.—Ишь ты какой, тоже стра- щать.—И она толкнула его сильней. Никита упал, но быстро вскочил. — Отдай,—завизжал он и бросился к бабке. Бабка, как кошка, вцепи- лась в бороду и щеки Никиты. Ногтями она рвала ему щеку, теребила боро- NV HTTLFBTO ГНПИПГП IWKA.WI - ' »» ' *