Сибирские огни, 1924, № 4

ся—а ну-ка скажут! А ну-ка наплетут чо!.. Стыда, срамоты боялась, а он во как. — Не грешен я в етом... — А пошел ты к язве! Знамо ие с добром явился, коли баба не нужна. — Да ты слухай... — Слухать неча. К стенке отвернулась, вся ходуном ходит. — Не грешен я... Война тут всему притчей... Вот када шабарахнуло меня снарядом, прямо меж ног угодил осколок... ну и тово... отрезали потом й больнице напрочь. Вот... Не моя тут вина... А ты молчи, штоб ни-ни, а то .пойдут языки по селу чесать... Притихла Васенка, ни слова. Верить, аль не верить?.. Брешет може. А ночью во снях вскочила. Замучил—тот, лохматый, што баб молодых снущает. Ажно в пот бросило. Хотела Матвею сон рассказать, да душа не лежала к нему. Поплакала втихомолку о жизни своей одинокой—ладно. Дни потянулись ровные и нерадостные—словно бы в чужом дому жила. Да и Матвею неладно. Хотел все от людей несчастье свое спрятать— отцу, матери Не говорил, в баню один ходил, а народ ноне дошлый пошел— разве спрячешь. Пошел в чистый четверг в баню, да дверь то и забыл на крю- •чек закинуть; только стал мыться, а он вот-те Володька—сын шабра. Бота- ло на все село, не приведи господь на зуб попадешь... Отдернул дверь—лезет. — Ты один, знацца... — Пошел, пошел, нечистый дух! Ну и, конечно, передом к «ему, а тот как пырскнет: — Не то мужик, не то баба ты, Матвейка... Выскочил за дверь, смехом заливается. Так и не вымылся Матвей, как следует. Пополоскался водой и пошел. А по избам уже Володька летает, новость разносит: — У Матвейки то у Торопова, знаете чо баба сумная? Струмент ему на войне отшибло—напрочь. Вот те бог! Таперь хучь к чужому дяде за нуж- дой иди, свой муж не гож—охолостили. Навроди мерина теперь Ровно бы и смешного мало, а все покатываются. — Врешь поди-ка, варнак?.. — Скрозь землю провалиться—видал. — Ха-ха-ха!.. О, будь ты проклятой!.. — И де увидит ахальник... — Своими глазами видал... Ни баба, ни мужик... От избы к избе болтовня—докатилась до Васенки. Замутило еще боль- ше. Шаль на глаза надвинулась. Праздники вот-вот, а как на люди пока- жешься? Не было Матвейки дома—знала как себя людям показать. Никто за подол не трогал. А тут муж пришел и такое дело. Хоть из дому беги. Тороповский дом «а бугре стоит—в обе стороны село видать. Сидит Васенка на завалинке и смотрит, как разряженные по праздничному бабы с мужиками в обнимку от изб ходят: с гармонями, с песнями. А на площади левки и парни в лапту жарят. Шум на все село. Хочется встать и пойти туда. Недавно вышла из этого круга. Всего три года. А вот нельзя. Там, за •стеной, муж. И ненавистный и жалкий. За каждым шагом глядит. Сам нику- .. — — — А CIMUП-ЛЧ — ГРЙНЯГ кпмчит из сеней: