Сибирские огни, 1924, № 4

15. Женщины. Когда перед рассветом тишину голубую взорвали крики, выстрелы, вой,—женщины, похолодев от страха, забились в углы, подальше от пуль, от смерти. Вместе с другими—Желтогорячая и Королева Безле. Но не так, как другие—Валентина Яковлевна, вдова. Она помещалась вблизи штаба (поближе к гробу, к мужу), и нападение сразу разбудило ее, бросило во двор избы, где она спала,—и оттуда через жердяную изгородь увидела и услыхала она, как заметались офицеры, как тревожно зазвучала команда, как зазвенела злобная матерщина, как затре- щали, застукали выстрелы и зацокали пули. Оттуда-же (прижавшись к холод- ным, запорошенным снегом жердям; и сердце больно стучало в ней!) увиде- ла она, что люди стянулись к штабу, где командование, где гроб. Она дерну- лась, хотела броситься зачем-то туда. Но сразу же обессиленная приникла к изгороди. Она увидела, что отстреливающиеся люди завозились вокруг че- го-то у штаба. Там захрапели и звонко забили о мерзлую землю копытами лошади. Она увидела, далее, что лошади рванулись и вынесли сани, окружен- ные людьми. И, не увидев всего, она почему-то внезапно поняла: на санях, которые силились увезти обезумевшие, храпящие лошади,—на санях—гроб! И, поняв это, она еще раз сделала над собой усилие (ах, как отяжелели ноги!) и кинулась туда, где двигались сани и где, оседая на перебитый зад, падала одна из лошадей. Но она не успела пробежать двух-трех звеньев из- троди, как навстречу ей, наперерез, перепрыгивая через прясла, кинулись неузнанные в быстром беге люди. Ее отбросили назад—и во-время: оттуда, куда стремилась она, бездумно, безотчетно, сыпнулось трескотней, залп за залпом, пачками, неумолчно. Она присела на снег. Не думая, она сделала то, что нужно было—спасала свою жизнь. Над ее головой звенели острым жур- чанием пули. Вокруг нее шумело. Тогда она, поняв опасность, ближе прижа- лась к снегу и поползла. Она ползла долго. Снег набился под одетое впопыхах верхнее платье. Холодными струйками зазмеилась по телу оттаявшая вода. Сугробы мешали двигаться, порою она тонула в них—но сзади выло, трещало, жгло опас- ностью, и она ползла! И когда она доползла до темной, молчащей избы, когда взобралась на крылечко, когда, шатаясь, ткнулась в темные сени и потянулась, шаря по бревенчатым стенам, к двери,—пальцы у ней не гнулись и были мертвы. Она заскреблась у двери, как озябшая собака, она долго возилась, пока схвати- ла скобу и, потянув ее, последними силами, распахнула дверь. И в темную, но теплую избу упала, потеряв сознание. Сколько времени прошло? Может быть, время остановилось?—Когда Валентина Яковлевна очнулась, в избе было светло. Гудела железная печка, с дымных полосах качались тени и звучали голоса. — Ну, вот вы и очнулись!? Круглое лицо наклонилось над вдовой, полная мягкая рука провела по лбу: как больного ребенка ласкает. — Мы думали, что вас ранило, а это вы с испугу. Да пальцы помо- розили. Валентина Яковлевна приподнялась, поглядела вокруг. Кроме этой тол- стой, с добрыми глазами, в избе было еще много женщин.