Сибирские огни, 1924, № 4

даже звериные следы. Также неведомые острова в 1704-5 г. видел служилый Насекнн, который совершал служебную поездку морем от устья р. Колымы до устья р Ин- дигирки. Можно привести целый ряд имен искателей этих островов, но для нас, глав- ным образом, важно, что эти сведения подтверждают, что и в начале 1710 г. меж- ду Леной, Индигиркой и Колымой существовала постоянная морская связь,и в уста- новлении ее наверное не последнюю роль играли колонисты Русского Устья. В 1733 г. организуется великая Северно-Сибирская экспедиция под начальст- вом Витиуса Беринга. В 1739 г. Дмитрий Лаптев зимует в Русском Устье на р. Ин- дигирке*), а в конце июля 1740 г. выходит из устья Индигирки и открывает первый Медвежий остров и возвращается в р. Колыму. До 1775 г. русские индигирцы были приписаны к Зашиверскому острогу Якут- ской провинции Иркутской губернии, а с 1775-6 г.—к Якутской области, к Зашиверс- кому уезду. Надо полагать, с этого же времени они были причислены к мещанам, как они сами выражаются в одной из челобитных, «без переселения в Зашиверск переименованы в мещан этого открытого города». Дальнейшая история русских ин- дигирцев уже вполне известна и не входит в настоящий очерк. Теперь мы рассмотрим, насколько русские индигирцы Русского Жила являются подлинной стариной и безусловным исключением. Прежде всего рассмотрим старинные особенности языка по словарю, приведен- ному В. М. Зензиновым. Из беглого просмотра слов усматривается, что большинство слов встречается среди сибиряков от Урала до Тихого океана. Например, следую- щие слова: доспеть, щерба, мангазея. слушать (понимать), осенесь, упыль или утрус, провиант (мука), тут-ка, там-тка, обутки, забольшим, взаболь, толковашь (понимать), ась, ютить, баять, морок, немилость (множество), кокора (коряжина), дивно копот- но (неясно), лопать, признака, гамза, голк (эхо, гул), досельний (прежний), ланской,. ланись, плавко (скользко), лыва, няша (грязь), курья и т. д. Часть слов употребительна не только в Русском Устье, но вообще на севере. Например, на Енисейском севере записаны следующие слова, которые я нашел и у В. М. Зензинова: карга (коса речная), курья, камлея (якутское слово), комарно, припаек (морской приплесток), лайда, буйница (м. б. от слова бойница), сендуха (открытая тундра) и т. д. Названия ветров также вполне совпадают на устье рек Енисея и Индигирки, напр., верховской (Ю), шелоник (ЮЗ), запад (3), сивер (N), обед- ник (ЮВ) и т, д. К чисто местным словам можно отнести (и то возможно с натяжкой): много- ро (много), прилог (обычай), дундук (шуба), портянки (перчатки), бронь (обувь), су- мереть (кожа коровья, дымленая для обуви), трубочица, патри (полки), едома (горы), ниша (десять верст), бистер (течение), виска (просыхающая протока), липок (бабоч- ка), будуница (пчела), губки (носок чайника), кавардак (?—крошево из гусиного мя- са), мотырки (кончики крыльев ленного гуся, идут как приманка для песцовых па- стей), мотылек (почки гуся), балбах (гусь, набитый мясом двух других гусей), хоёс (лапоть), айдан (беспорядок), ленда (лента), тробка (пробка), пыжа (пыж), стыдко (стыдно). Вот и все слова из небольшого словаря в книге, по ним можно вполне судить, что вообще старины на Руском Устье осталось очень мало и большинство этих слов вполне поймет каждый сибиряк, хотя, для непривычного уха российского чело- века, они, пожалуй, некоторое время будут странны и непонятны. В отношении песен можно отметить, что к древним можно отнести историчес- кие: «Не знай казанский, не знай московский, не знай астраханский» и «Пойдем де- вушка в Казань городок» и две були (былины) о двух братьях и «о Тите царе», к занесенным позднее и м. 6. частью местного сочинения: «Ай, в городе Таганроге со- чинилася беда», «Не ходи, мая милая, увалом», «Как обедню зазвонят», «Вот про ка- марика, да не спели» (местн.), «В двадцать пятом году», «Во саду ли, в огороде» и «Как пташки-канарейки так жалобно поют». Как не богат, по обыкновению, далекий север песнями, на Русском Устье ста- рых песен и былин сохранилось весьма мало, если верить приведенному списку. Сказок в к н и г е - д ве (маленьких). Автор указывает, что ему не удалось найти рассказчика. Надо полагать, что главная причина скорее в том, что в тяжелой борь- бе за существование на берегу Студеного моря русский индигирец позабыл их и новых не выдумал. Более прочно сохранились на Индигирке обычаи, особенно свадебные, которые вполне сходны с ангарскими (В. Тунгуска) и алтайскими. *) П. А. Словчов (Историческое обозрение Гибяри. СПБ—18S6 г.)между прочим, отметает, что- R 1796 г. й Руспкой Лгплвяя чимпвил ияйт*яинт Пппнитип.