Сибирские огни, 1924, № 4

_ ; датчиной. Как ни страшна была солдатская лямка дореформенного, никола- евского, казарменного режима, при котором считалось за правило: девять забей, десятого выучи, —переход к этому новому режиму Ф. М. встретил чу гь не с восторгом. «Новая жизнь, воскресение из мертвых» (Записки из мер- твого дома) —вот как определил Достоевский, по выходе из Омской каторги, предстоявшую ему жизнь в Семипалатинске. Его определили 2 марта 1854 года рядовым в 7-ой Сибирский линейный батальон. Достоевского больше всего обрадовала, после, каторги, возможность уединения. Жизнь Достоевского в Семипалатинске почти не освещена в литературе. Заслуживают внимания воспоминания Врангеля*}. Есть несколько мелких заметок в разных периодических изданиях и—почти все. Тем не менее, на основании этих данных и того материала, который нам удалось собрать в Семипалатинске о Достоевском, мы попытаемся дать очерк жизни Ф. М. в этом городе. Первые два года солдатской жизни в Семипалатинске явились для Ф. М •очень тяжелыми. Палочный режим заставлял быть бдительным. Приходилось напрягать все силы, чтобы выполнять суровые требования субординации. Надо было тянуться за другими, чтобы не отстать в службе. Все это от- ражалось на здоровьи, которое было очень расшатано каторгой, обо- стрившей эпилепсию Достоевского. Тем не менее, через четыре месяца во- енщины Достоевский знал солдатское дело не Хуже других, о чем он не без удовольствия сообщал в письме к старшему брату, Михаилу Михайловичу. Пребывание в казарме дало возможность Достоевскому сравнить сол- датскую лямку с каторгой и это сравнение было не в пользу тюрьмы. Там Ф. М. считал себя зажизо погребенным. Отклики на кошмарную жизнь в Омске мы видим в письме Достоевского из Семипалатинска к младшему бра- ту Андрею Михайловичу. «Что за ужасное это было время, друг мой, я не в состоянии тебе передать. Это было страдание невыразимое, бесконечное. Если-б я написал тебе сто листов, то и тогда ты не имел бы представления о моей тогдашней жизни» (от 6 ноября 1854 г.). Служба поглощала все время Достоевского. Ф. М. старался быть точным в исполнении своих обязанностей. Он выполнял все требования дисциплины, как бы ни были они суровы, нес караульную службу, почтительно относился к начальству, хотя бы это начальство было старше его всего на одну белую лычку на погоне (ефрейтор). Старые служаки батальона № 7 хорошо отзыва- лись о Ф. М., вспоминая, как он предупредительно-аккуратно при встречах с ними отдавал им положенную честь. «Ты иногда и не замечаешь Достоев- ского, а он между тем тянется с рукой»,—говорили сослуживцы Ф. М. по батальону. Живя в казарме, Достоевский являлся невольным свидетелем того, каки- ми суровыми мерами внедрялась дисциплина в солдатскую жизнь. Это положе- ние Достоевского отягчалось тем обстоятельством, что батальон № 7 являлся неспокойным. В нем было много сосланных помещиками дворовых людей и так называемых «наемщиков», нанявшихся за других отбывать солдатскую службу,—бесшабашный элемент, не особенно склонный к исполнению правил *) С.-Петербург, 1912 г.