Сибирские огни, 1924, № 4

лезному пруту, около которого должны были идти арестанты, заковывали в кандалы. В канцелярии острога служили, в качестве писцов, арестанты в острож- ных халатах, с клеймами на лицах: «К. А. Т.», с вырезанными ноздрями, с выжженными на лбу буквами: «В. О. Р.». Достоевский и его спутники обратились к смотрителю с просьбой» дать им самовар. — А как же вы будете путешествовать по сибирским этапам? Нет у нас самовара!—отрезал смотритель. После обыска их поместили в грязной темной комнате с нарами, на ко- торых валялись грязные, набитые сеном, тюфяки. Мечты о тепле рассеялись. Скорчившись от холода на полу, друзья обменивались полученными впечат- лениями. Обстановка Тобольской каторги привела Ястржембского в от- чаяние. К тому же путешественники поморозились и получили повреждения от кандалов. У Достоевского открылись золотушные раны. Соседями петрашевцев, за тонкой перегородкой, оказались подслед- ственные арестанты, среди которых в то время шла азартная карточная игра, сопровождавшаяся пьянством и угарной бранью. В уме Ястржембского созре- ло крайнее решение—покончить с собой; но Достоевский сумел успокоить друга, внушить ему какую-то надежду. Впрочем, самочувствие петрашевцев поднялось, когда они неожиданно получили сальную свечу, спички и горя- чий чай, по распоряжению жандармского офицера, оказавшегося одним из знакомых Ястржембского и узнавшего о прибытии ссыльных в Тобольскую тюрьму. Таково было первое знакомство Достоевского с Сибирью. В Тобольском остроге петрашевцев посетили жены декабристов—Мура- вьева, Анненкова с дочерью и Фон-Визина, доставившие Ф. М. и его друзьям хороший обед и вина. Об этом посещении Достоевский рассказывает в «Дневнике писателя» за 1873 год. «Когда мы в Тобольске, в ожидании дальнейшей участи, сидели в ост- роге на пересыльном дворе, жены декабристов умолили смотрителя острога- и устроили в квартире его свидание с нами. Мы увидели этих великих страда- лиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь... Ни в чем не- повинные, они в долгие двадцать пять лет перенесли все, что перенесли их осужденные мужья. Свидание продолжалось час»... Наступил день, когда Достоевского с Дуровым назначили для отправки в Омскую каторжную тюрьму. Ястржембский простился с ними. «Мы расста- лись, говорит ое,—с Достоевским и Дуровым в Тобольском остроге, по- плакали, обнялись и больше уж не видались». Тобольск сменился Омском. Это второй, более продолжительный, этап сибирской жизни Достоевского. Четыре кошмарных года провел Ф. М. в «Омском Мертвом Доме». В периодической печати приходилось встречать разные указания о месте, где Достоевский отбывал каторжные работы: одни называли Красноярск, другие—Устькаменогорск. Среди старожилов Усть- каменогорска и до сих пор держится убеждение, что Достоевский нес нака- зание в Устькаменогорском военном отделении каторжной тюрьмы. Даже указывают камеру, где будто бы сидел Ф. М. На чем основано это предполо- жение устькаменогорцев, трудно сказать. Но достоверно известно, что ни в Красноярске, ни в каком-либо другом месте Сибири Достоевский t не был, а отбывал свой срок наказания в Омской каторжной тюрьме. Семипалатинск—третий и последний этап сибирской жизни Достоев- ского. Здесь каторга Достоевского должна была закончиться бессрочной сол-