Сибирские огни, 1924, № 4

екая!» А доктор один смеялся, смеялся, прищурил глаза и говорит: «А ну-ка, разберите что это будет: «Королева без ле?» Как это он раздельно сказал— все сразу и сообразили: без «ле» королева—это корова!.. Я тогда заплакала даже от обиды. Вот какой негодяй!.. — Ну, а потом? — А потом, как пошла я за армией, бросила старый псевдоним—чорт с вами: берите меня Королевой Безле!.. Только в Омске чуть скандал гран- диозный не вышел. Кутила я с красильниковцами. Ребята денежные, щедрые, только хамы уж очень. Все шло отлично, как следует, да подвернись штабной какой-то. Пьяный уж, мокренький откуда-то прикатил. Услыхал, что меня королевой все называют, взбеленился: «Не позволю, говорит, чтоб величе- ство оскорбляли!.. Изрублю!.. Большевики!» и полез с шашкой. Еле уняли его... успокоился... А утром—вызвали меня к коменданту, допрос: почему королевой именуюсь? Откуда такая королева Безле?.. Вот умора!.. Мо- нархисты!.. Как то уж в этом походе по таежным проселкам Королеву Безле спросили: — А ты не монархистка, королева? Женщина вскинула голову, подперла руками мощные бока и гордо ответила: — Нет!.. Я—революционерка!.. Полупьяные офицеры посмеялись шутке, но женщина обиделась. — Вы не гогочите!.. Я—серьезно... Я ведь вас всех ненавижу! Всех!.. Королеву одернули, прикрикнули на нее, пригрозили: — Если-б ты не пьяная, да не женщина—так живо попала бы в расход!.. А позже, уже под утро, когда Королева Безле укладывалась в своей избе спать, Желтогорячая, превозмогая тяжелую сонливость, сказала ей. — Вот ты, Маша, всегда меня ругаешь, что я задираю офицеров—а ты? Разве так можно?.. Ты знаешь на что они способны?.. — Я знаю,—вяло сказала Королева.—Я, Лидуша, не сдержалась... Во мне ведь все кипит... Я и не рада, что увязалась с ними... Я, Лидуша, нена- вижу их... — За что их любить?—зевнула Желтогорячая.—Нам если любить кого, надолго ли нас хватит... — Нет, я не про это. Я их ненавижу за все их повадки; за злобу ихнюю... Как они, Лидуша, с крестьянами расправлялись!.. — Ну,—еще раз зевнула Желтогорячая (разговор какой неинтересный; спать хочется)—так ведь то красные... большевики. Как же иначе? — А они хуже большевиков! Хуже!—вспыхнула Королева и грузно за- возилась на постели.—В тысячу раз хуже!.. — Тише ты, сумашедшая!—оробела Желтогорячая—и сползла с нее сонливость.—Совсем ты, Маша, сдурела!.. Тише!.. — Не бойся... никто не услышит... А веришь ли—не лежит у меня сердце дальше с ними тащиться... Куда мы тянемся, зачем?.. — Ну-ну! Не глупи! Доберемся до Чита, а оттуда в Харбин... Там та- кие шантаны! Там иностранцев полно!.. Сама же все радовалась... — Не знаю я теперь... Дико у них... Донесем ли мы, Лидуша, кости це- лыми до Харбина?.. — Посмотрим... Давай лучше спать...