Сибирские огни, 1924, № 4

роль, и большевики на собраниях почти не встречали противодействия со стороны одиночек эс-эров и меньшевиков*)... Дальше на восток, в Иркутске, тогдашнем административном центре "ТЗосточной Сибири, казалось, было государство совершенно иного поряд- ка. Там безгранично господствовали эс-эры и меньшевики. А главное эс- эры. Это была их цитадель. Простой перечень фамилий может дать пред- ставление о тех силах, которые эс-эры имели в Иркутске. Тимофеев (впоследствии осужденный член Ц. К. с.-р.), Крутиков (окружный комис- сар вр. прав., затем Меркуловский сподвижник во Владивостоке), Яков- лев (весьма популярный в крестьянстве и... впоследствии губернатор при Колчаке), Краковецкий (командующий войсками, теперь член Р. К. П.), Чинчинадзе (городской голова), И,—Годщб^рг (редактор газеты «Сибирь», один из лучших сибирских беллетристов, теперь сотрудник «Сибирских Огней»), Погребецкий (управляющий русско-азиатским банком, затем мер- «уловец), Петелин, Лавров, Поршнев и т. д. и т. д. Почти все они имели з а собою ссылку и каторгу и этим импонировали массам. Почти все бы- ли первоклассными ораторами. Перед ними стушевывались такие фигуры большевиков, как счетовод Янсон, фонарщик Постнышев, Трилиссер, Яков Шумяцкий, Гаврилов, Лебедев, Патлых (она). Особенно красно го- ворить они не умели, и масса эс-эровских «светил» плюс несколько мень- шее количество светил меньшевистских затирали их. «Обвинительные» тенденции были здесь еще сильны. До середины октября формально в Иркутске существовала «единая» соц.-демокр. организация. Хорошо помню одно из партийных собраний в октябре, когда за председательским столом довольно мирно сидели и большевики и мень- шевики. Правда, это не мешало большевикам проводить свою точку зре- ния на всех собраниях, но надо признать, что влияние их было не слиш- ком велико. Время, когда фонарщик мог потягаться с членами Ц. К. эс- эров еще не пришло. Нельзя не упомянуть еще Иркутских анархистов, они временами не мало портили крови власть имущим. Фамилии Гейцмана, Буйко, (Черем- хово), Пережогина**) трепались на всех перекрестках, а на так называе- мой Иерусалимской горе красовался ряд кричащих вывесок: «Хлеба и воли», «анархисты—индивидуалисты», «анархисты—синдикалисты» и еще какие-то. По поручению Окружного Бюро Советов Восточной Сибири немед- ленно же после Корниловского мятежа, мне пришлось побывать в Сове- т а х Читы, Оловянной и ст. Манчжурия.. Там картина была еще более удручающая, чем в Иркутске. .Одиночки-большевики почти никаким влия- нием в советах не пользовались. На ст. Манчжурия, где стояли довольно значительные воинские части (различные обозы и конские запасы), со- вет фактически бездействовал. Вся дорога только бредила харбинскими товарами. Папиросы Лопаго, спирт, опиум, мануфактура—вот темы раз- говоров. В Чите, после одного из собраний, надо было ночью переговорить по прямому проводу с Иркутском. И ответственные работники Читинско- го Совета и я, со своими большими мандатами, получили категорический •отказ от какого-то комиссара почты и телеграфа. Только после усилен- *) Работа Канского Совета в апреле-сентябре 1917 г. была настолько инте- ресна и своеобразна, что могла бы послужить темой для специальной статьи. За это мог бы взяться один из активнейших работников его тов. Эйдеман (теперь ко- мандующий войсками Сибирского военного округа). **) Перечисляя фамилии, я могу ошибиться, путая в памяти 1917 г. и начало 1918 г., но дело не в фамилиях.