Сибирские огни, 1924, № 4

Бабкин сын хотел было зачернить Никиту, да не вышло. Слов будто не стало. Не так вышло. Ровно бы и на Никиту доказал, а ровно бы и за него заступился. Не то вышло. А Никита свое: без злобствия. Грех—слов нет. Вот што... Судья дал последнее слово. Не понял Никита. — К чему бы это? — Ну можеть быть вы что-нибудь можете добавить в свое оправдание, или просить у суда. — Будьте милостивы, товарищ судья, не губите моих малых сирот. Ежели посадите, погибнут они с голоду. Вот как перед иконой. Смилуйтеся. Без злобствия rpex-от произошел, нечаянно вышло. Вот што. — Кончили? — Кончил. Вышли судьи. Сел Никита, улыбнулся.—Вишь ведь. — Вот те и случилось... А бабку то и не вернешь,—вздохнул Егор. «> — Царство ей небесное,—перекрестился Никита. — Може ей лучшае теперя... — Сука ты,—обозлился Егор.—Лучшае. Ежели бы я тебе тогда башку то простриг—тоже лучшае бы было?.. Голова с мозгами. Любопытные собрались, разглядывали Никиту, спорили, догадывались о решении. Никита молчал. Егор сел рядом на скамейку. Вернулся суд. Читали долго: Восемь лет, но, принимая во внимамие про- летарское происхождение, малую развитость, сбавляется срок наказания до 2-х, а с зачетом предварительного заключения—до IV2 лет. Никита слушал тяжело, напряженно... Судья кончил. — Поняли? — Понял. — Если недовольны судом, можете обжаловать постановление в двухне- дельный срок. — Чего уж там. — Садитесь. Никита улыбнулся и поглядел на стражу. Те в нерешительности стояли. — Вы, Никита Куликов, можете садиться, ваше дело кончено... — Тек-с... а позвольте спросить. — Ну-с, в чем дело? — А как же мне, отсидка али освобождение? — Да ведь я вам читал. — Невдомек што то, слова то все непонятные. — Полтора года,—сказал судья. — Сидеть? — Да сидеть. — Понял-с...—и пошел к выходу. В коридоре собрались: Никита, бабкин сын, публика. — Вот тебе и крышка,—рассмеялся бабкин сын,—добегался. — Оно бы ниче. только вот робята.