Сибирские огни, 1924, № 3

вчера соседу последние отдал. Сел на снег и рукавицы бросил. Си- дит качается. — Яй-ай-ай! Потом встал. Рукавицы об Мишку стукнул, чтобы снег стряхнуть и пошел в избу. Идет, языком цокает и крепко по-русски ругается. — Дурак Васька, цо-цо. Совсем забыл! Д забыл Васька то, что третьего дня и недалеко от деревни, и тайге, напал он на след лисий. Купил Васька у соседа стрихнину. Наделал сам из сальной свеч- ки капсюли и вчера, перед вечером, на следу их разбросал. Еще на заре нужно было Ваське к тому месту итти. Да вот, за- был. То-то ему с утра все думалось: как будто забыл что то. Одел Васька собачью дошку, взял лыжи и пошел. Даже ружья не захватил. Итти—недалеко. Деревня стояла на берегу Татарского пролива, за большим острым мысом, который гиляки зовут Лазаревым. День ясный. Мороз звонко хлещет по крепким пихтовым ство- лам, пугая в тайге чуткого зверя. Небо чуть белесоватое, осело и, ка- залось, жмется от холода к земле По ту сторону пролива голубею- щим шнуром лежит далекий берег Сахалина. Обогнув мыс, Васька взобрался на крутой берег и уже в тайге одел лыжи. Привычным лыжным шагом зашмыгал он меж пихтовых и листвяных стволов. В тайге казалось теплей. Ночью выпал небольшой снежок и облапил белыми хрусткими пальцами сизые го- ловы старых елей и пихт. Идет Васька быстро, а сам думает: — Когда лиса приходила: до снега или после? Хотелось Ваське, чтоб лиса после снега пошла и тут же около ветки еловой, которую он для метки в снег воткнул, легла замертво. Еше хотелось Ваське, чтобы была она не простая красная, а ог- невка лиса. Сразу богатым станет Васька. Заведет себе еще со- бак нарту и Орона непременно выкупит. Когда подходил к месту, сердце екало, а подошел — след увидал. — Ну, думает, твоя лиса, Васька. След, похожий на собачий, только поменьше, кружился вокруг еловой лапы, воткнутой Васькой в снег, рядом с брошенным капсю- лем. А на том месте, где лежал капсюль, снег немного взрыт. Нагнулся Васька, смотрит: промерзлый, твердый, как камень сальный шарик надкусан, а ни кусочка не с'едено. Васька свистнул. — Лиса старая, стрихнин нюхала, а не кушала. Ушла, стерва. Пошел он дальше по следу, а след в тайгу глубоко ушел и чет- кий такой, как веревка лежит. Прошел так Васька с полверсты и остановился. Посмотрел на небо, послушал тайгу и говорит сам себе: — Однако да бурана не будет. Ушла лиса далеко, а от Васьки не уйдет. Завернул лыжи и пошел Васька домой, подобрав стрихниновые капсюли. Идет, а белка на пихте — тук-тук-тук. Свистнула и на елку пе- релетела, смахнув на Ваську лапистый ком снега. Васька выругался и посмотрел со злостью в насмешливые бле- стящие глазки серого пушистого комочка, цепко прилепившегося к низкой ветке. — Смеешься, стерва. Вот я тебя! Эх, ружья нет!