Сибирские огни, 1924, № 3

— В чем дело? Петька, захлебываясь, рассказал о своей встрече. Макаров вытя- нул шею и щелкнул языком. — Яга!.. Молодчага, товарищ!... Этак мы их живыми заберем!.. Сами лезут в руки. — Л кто это?—сунулся Петька с расспросами, но Макаров погля- дел на него и сказал: — Ты вот что, ты посиди-ка теперь в избе... Будет бегать-то. VIII. Убежать-бы из избы туда, где Макаров и другие затевают жут- кое, интересное. Но не уйдешь: строго приказано сидеть на одном месте. Это не Юлия Петровна, здесь не отвертишься, не надуешь. Сидит Петька в грязной избе; поглядывает сквозь дырявое окош- ко на сонную, по летнему пустынную деревенскую улицу. Грызет, пощелкивает орехи, поплевывая скорлупой на затоптанный пол. Гу- дят и вьются мухи. Лениво полаивает где-то собака. Разговаривают по-своему под окнами деловитые, озабоченные курицы. Эх, ск/чно-то как! Затем ли Воротников этакий путь проломал, ноги все себе из- бил, на солнце пожеггя!?.. Я тут еще неотвязная мысль: неужто всамоделишный белобан- дит это был за рекой? Ничего особенного: человек, как человек. Шутил еще, поди, насмешник. Да.. И еще мысль: а что Макаров устраивает? Неужели воевать с ними будет? Вот здорово! Петьке так и представляется: выходит на ту сторону мелкой ре ки широкоскулый крепкий Макаров и навстречу ему тот, высокий, остроглазый; сшибаются они, стреляют, раз, раз... И тут как раз выстрел хлопает. Петька вскакивает со скамейки, прислушивается. Сердце у Петь- ки бьется: ах, туда бы с кинжалом своим, сразиться! Потом еще выстрел, и еще. Я потом гул голосов. Ожила деревня. Влетела в избу баба, ко- торая Петьку щербой угощала; сунулась зачем-то в угол, увидала Петьку. — Поймали —говорит,—троих поймали! — Кого?—замирает Петька. — Да белобандитов у Березовой Елани. Сорвался Петька. Ну его, плевать на Макаровский наказ, не может Петька усидеть в избе. Выбежал на улицу, а навстречу ему толпа, ведут. Впереди бородач. Я за ним трое со связанными руками, без шапок, бледные, встревоженные. Вокруг них красноармейцы, мужики, Макаров. У Макарова тряпкой голова повязана, а поверх тряпки кровь сочится. Протиснулся Петька к Макарову, тот улыбается: — Все правильно, братишка!.. Все обделали!.. Один из трех со связанными руками (высокий, с пушистыми усами—тот самый!) увидел Петьку, присмотрелся к нему, поглядел на Макарова и вдруг зажглись глаза его, скривил рот и кинул Петьке: — Яга, это ты, змееныш, показал!.. У-у, большевицкий вы- бпюдок!.. Макаров обернулся к нему и властно прикрикнул: — Молчать... Сказано—молчать! Тот замолчал. Но жег Петьку взглядом. И Петька вдруг весь сжался, затосковал.