Сибирские огни, 1924, № 3

Вернулся, редванку поставил на место, под окнами на бревнышко сел отдохнуть, на Обь загляделся. В синетуманной дымке испарин j .yHa, как медный^вычищенный таз. От этого огромное тело Оби лучится змеиной чешуей и тихо ползет к далекому холодному северу. Петрухе одному скучно. — Варька!.. Голос у Петрухи звонкий, металлический. — Ай—отозвалась во дворе Варвара. — Подь сюды. — Счас... Загремела ведром, уронила что-то и вышла. — Посиди малость, скучно одному-то... Видишь село, как мер- твое... Села... Придвинулась. Под черным 'платком Варвары поблески- вают глаза. — Ох, и обленился ты у меня за эту войну, робить совсем не хошь, про старость не. думашь... Старички,вить, мы с тобой скоро будем...—под бок кулаком мужа ширнула. — Далеко загадывашь... А што робить нонче, так ни к чему, все прахом пойдет—война вон опять разгорается Чорт знат когда кончится... не видать конца.. А Машка спит? — Счас уложила... И Петрухе тяжело думать про то, что помощника нет. Три года прожил с Варварой до войны—девочка родилась, а боле нет... Год, как с войны вернулся, ничего не заметно—ходит холостая и баста... Девченки, что птицы перелетные: сегодня у родителя, а завтра про- щай. Мальчонка— дело иное...Часто думает об этом Петруха, с лиш- ней лаской лезет. От Варвары не скрывает. Вот и сегодня. Обхватил руками, в глаза заглядывает: — Ты бы, Варька, понатужилась еще разок, може мальчонка родила-бы... От Машки какой толк—выростит и айда, оставайся тять- ка с мамкой... Варвара пухлой щекой к мягкой бороде прижимается, за шею руками обвила: здоровыми и .жесткими. — Чать не от меня причина—смеется.—Я, как земля: посеешь, може што и родится... Пустоцвет ты мой... Износил я ты, видно, та- мотко на - войне... — Как знать, хто из нас пустоцвет и хто износился... Оба мы не изморыши какие-нибудь... А може понатужишься еше раза ради помощника? — Мо же-э... —а сама кулаками в бока Петруху тискает—идем ка спать .. Умаялся ты у меня, бедняга.. Сидели, покачивались, а с?ади них по стене ползала широкая косматая тень... Петруха вздохнул и сказал: — Погоди, я ужотко тебе умайстрячу... Варвара прыснула и вскочила: — Это ешшо посмотрим... На селе начинали перекликаться ранние петухи. Петруха встал, потянулся, ажно косточки хрустнули. — Спать, так спать... Снизу шел пароход. В лунном свете он казался лебедем, осы- панным электрическими искрами. Острой грудью разворачивал он роду, рассыпая на две стороны алмазные брызги; слабо поблескивали