Сибирские огни, 1924, № 3

— боюсь... Сам знаешь, Васька, слыхивал я грохоты пустынные, когда веснами лед у мысов таежных выше скал громоздится, но таких долгих, но таких частых не слыхивал. Боюсь. Васька ладонь корявую, пахнущую ворванью, на глаза Орону по- ложил, морду щекочет, и самому страшно. Повернуть собак- бы на Амур, буранами взбороненный, на пролив Татарский, что ломтем сыру тво- рожного лег вокруг Сахалинского берега. Уйти-б от всех этих стра- хов ноющих на знакомые таежные тропы, где пахнет мхами мерзлы- ми и звериным следом. Уйти-бы. Посмотрел на сложенные в нарте засмоленные черные ящички, на пучки проволоки. Отходить сердце ста- ло. Поскреб у Орона за ухом. — Нельзя уходить. Надо в город. Васька делегат сейчас. Нельзя уходить на Амур. Пишка хромой смеяться будет. И все гиляки в де- ревне смеяться будут. Потащил Орона за ошейник мимо орудий, установленных по бокам дороги. Артиллеристы и не глянули даже на Ваську. Орон упирается, лапы дрожат, но идет. Собаки скулить стали. Протащил так саженей двадцать. Теперь ехать можно. Не бойся, Орон. -Только сказать успел, сзади в спину толкнуло, лязгнул крик стальной. Сам Васька присел даже. Орон кверху вскинулся, как белка испуганная. Васька едва успел животом на нарту навалиться. Видел только как шест, которым нарту „каюрят", мимо столбиком мелькнул. Когда поднялся и сел в нарте, уже в Китайской слободке были. Шапку кро- личью крепче на лоб надвинул, за передок схватился: — Пор, Орон, пор!.. Пробовал ногой затормозить. Ошибает ногу подошва от трения, горячей становится. — Пор, Орон, пор, шаман бешеный! Как пурга рождественская, скачут по улице тринадцать собак. Уже и аптека близко. На тротуарах, за углом лежат люди. Стреляют вдоль улицы, туда вперед, куда несутся собаки. Издалека, будто сквозь ветер, кричат: — Стой! Стой! Куда, куда, японцы там! Я-пон-цы, сво-ра-чи-ва!.. Ваське шевельнуться трудно. В рот открытый несется ветер и вгоняет назад в глотку крик: Орон! Орон! Кай, Орон! Над головой, с боку где то пули посвистывают, совсем близко. В голове тонким сверлом сверлит: ... Выброситься из нарт.. пропал Орон, совсем пропал... Собака одна уже с края трется, на постромках кулем волочится, метет улицу красным следом. И Орсн вдруг на лету собачьем подвернул голову, комом мох- натым вперед прокатился. Нарта на собак сгрудившихся наехала В один клубок щетинистый и урчащий скатились тринадцать зверей. Васька с нарты, к куче ворочающейся. Шагу не сделал. Схва- тил судорожно какой-то трепыхающийся собачий^зад. И, г как Орон, подвернув голову, мягко опустился на снег. Из-под шапки кроличьей вытекло совсем немного мозгу. Р. Фраериан.