Сибирские огни, 1924, № 3

но обнюхивая старого знакомого. Я неподалеку, ниже по склону, изо- гнулись в два ряда защитные окопы. В переднем, за изломом, при- тулился Васька, Первый выстрел колыхнул обветренную тишь, от края до края голубо-оголенное продрогшее за ночь небо и песенно-взрывный удар, зарывшись позади крайней казармы справа в снежную накипь, по- лыхнул костровым заревом и потух. Морской японский инженер Ямото из Кобе, открывавший в этот самый момент банку острых, палнувших морской капустой рыбных консервов, сильно дрыгнул от неожиданности рукой и обрезал себе большой палец... Глаза его, узкие и красивые, под тонкой тесьмой ресниц испуганно округлились и весь он стал похож на европейскую девченку из гостинницы на Владивостокской Светланке. В дверь просунулась стриженая плоская голова и прыщеватый нос дежурного. — Откуда это? Голова метнулась в дверях и исчезла, ничего не сказав. На об- мытые слюдяным утром улицы выскакивали полуодетые солдаты, у иных за ухом торчали зубные щеточки. На сопке у орудий артиллеристы работали деловито, как в ма- стерской И Соловьев, после сиплого вскрика „огонь", отскакивал и, следя, как из присевшего, казавшегося живым, орудия уходило за снаря- дом вихревое воздушное кольцо, ухал, как на полке в бане. — Гух, наддал жару, язви тя в три заразы! Взрывы бухали часто и надрывно, долетая через Амур к ры- балкам и придушенным звенящим шумом оддавались в еловых бре- венчатых стенах штаба. В штабе Тряпицын, прихрамывая на стертую портянкой правую ногу, ходил вокруг стола и матерился, щуря потемневшие от ною- щей усталости и бессонницы глаза. — К чортовой матери вояк таких, к чортовой матери!.. Просил связь хорошо держать... Как думаешь, Бадаев, отрезали дорогу? Га? Нет, верно. Дали-б знать, сукины дети... Уйдут японцы в город, уйдут, как пить дать. В минном городке инженер Ямото, держа за красный звездча- тый эполетик запыхавшегося и потного офицера, спрашивал: — Скажите, наконец, поручик, в чем дело и какова опасность? Офицер торопливо прожевывал застрявшую в зубах ирисовую конфетку. — Бросьте, инженер, наивность... Большевики обстреливают нас артиллерийским огнем с верхнего сектора крепости... Дорога к горо- ду отрезана, телефонная связь тоже. Положенье серьезное... — Но как-же это так, поручик? Отбить нельзя? Офицер нетерпеливо развел руками, намереваясь уходить. — Подождите, подождите, поручик, не сердитесь и не волнуй- тесь. Закурите, это помогает. Сигары роскошные. Инженер пыхнул синим клубом сигарного дыма. — Поручик, надо быть самураем. Я, чорт меня побери, начинаю уважать этих красных. Поразительная организованность и энтузиазм. Можно пожалеть, что мы сталкиваемся с ними в такой неудоб- ной обстановке. Поручик, раскуривая сигару, изящно поклонился. — Могу вас поздравить, инженер. Но раскаяние запоздалое. Оба рассмеялись.