Сибирские огни, 1924, № 3

лошадке трусил Лапта. С высокой городской пристани казалось, что на пенной взмыленной простыне ползут огромные иссиня-красные клопы. И в то время было тихо и на Амуре, и в городе. Так было тихо, что громким казался заглушённый звон с колокольни единственной маленькой церковки. Возвращалась с базара жена местного техника, женщина полная и низкая, похожая на бочку из-под сельдей, в новых белых пимах и лисьей горжетке, поставила корзину с мороженой рыбой на снег и глянула из-под ладони на Амур. Глянула, и как лозой по ногам сте- гануло. Сперва в жар, а потом в животе похолодело. Насилу пере- крестилась. — Идут, господи! Двое в поддевках, тоже глядевшие на Амур, обернулись и кину- лись бежать вниз по улице к низким баракам портовых мастерских. Там, у закоптелой кирпичной стены, стояла негустая толпа в лосня- щихся, жирных от мазута и смазочного масла, полушубках. Шапки были сдвинуты на затылок, и на шишковатых лбах темнеющей рябью наплывали гневные и раздумные морщины. Один сказал: — Э-э-эх, проморгали, братишки, дело! Восстание непременно надо было. Они снаружи, а мы внутри. Был бы разговор. И другой ответил: — Оно то правильно, если-б не „макаки". Какое тут восстание. Погибель. Глянь-ка, как на рожон прут. Ой, попадет товарищам Из-за угла выбежал, мягко похрустывая амуницией, японский караул. Сухой рослый унтер с подвязанным глазом хрипло крикнул: — Ходи, русский, ходи, не надо и показал на дверь барака. Солдаты, тяжело тыкая прикладами, разгоняли толпу. Унтер говорил что-то тихим, гортанным говором и из-под заин- девевшего века смотрел, не мигая, его здоровый, жестокий и печаль- ный глаз. Толпа растаяла в сумраке мастерских. Звякнул сперва один выстрел справа, где-то далеко, с той сто- роны, где стояли китайские канонерки, и потом разом вылился гулко рыкающим потоком в синюю тишину ружейными залпами и пулемет- ными трелями. С высокого каменного дома стальным кашлем крик- нула трехдюймовка. Стреляли по наступающим партизанам. В передней колонне, впереди Васьки, шел сутулясь Корсаков, держа обоими руками перед собой большое черное знамя. На черном полотнище, как на траурном крепе, белой и блестящей вязью было написано: „Смерть буржуям и изменникам революций! Да здравствует Советская власть! 1-й интернацион. анархо-коммунистический полк". Когда раздались первые залпы, Васька видел, как сильно кач- нулась широкая спина Корсакова и знамя подалось вперед. И слышал Васька, как Корсаков злобно харкнул и сказал: — Язви тя, в знамя попало. Свернуть надо. Над головой высоко пролетал знакомый металлический посвист. Колонна встала в смятеньи, кое-кто лег на снег. Колонны, шедшие позади, повернувшись спиной к городу, отхо- дили назад, к сопкам.