Сибирские огни, 1924, № 3

Японцы уходили, прикрываясь сильным пулеметным огнем. Видно было, как тяжело прыгали и откатывались желтые фигурки, выра- стая и исчезая на пространной белизне, как фантастические пятна. И от этих пятнышек брызгали пронзительные певучие дожди. Только дальше, справа, пятна были гуще и резче и катились не исчезая. Там шли обозы. На эти пятна редко и уверенно лаял Васькин вин- честер. Вдруг Васька перестал слышать свист и впереди, цокая то там, то тут, пыльными клубками подымался снег. Цоканье станови- лось чаще, и несколько раз Васька почувствовал его рядом с собой и позади. Слева кто-то крикнул и застонал. Васька рукавицами глубже разгреб подсобой затвердевший снег. Справа на животе, волоча винтовку, отползал за большой су- гроб сосед Васькин по взводу, Симцов. Васька видел его сильно гор- батый нос и судорожно прыгающий черный, как уголь, ус. Симцов что-то кричал. Как будто издалека, тяжело по снегу пришел голос: — Полем... отходи... дороге мысу... Васька глянул правей. Низко пригибаясь к снегу, а то ползком на животе, на четвереньках, отходили лыжники на дорогу. Японцы, очищая себе путь к городу, ожесточенно поливали ружейными зал- пами и пулеметным токанием участок, где залег заградительный отряд. Оттого так низко гнулись к снегу дубленые и недубленые полушубки. Два раза пытался Васька подняться из своей ямы и два раза снова припадал к ее холодному дну. Очень близко пылился, отры- висто шоркая, снег. — Пропал Васька—подумал,—совсем пропал. И вдруг тихо стало вокруг Васьки. Снег задымился вихревыми вздохами много левей. Изредка только близко пуля воздух рассечет. Васька стал на лыжи, бросился к дороге, почти что распластавшись на снегу. Недалеко тут вот, лишь бы за мысок свернуть. Стегануло Ваську по уху, как кнутом. Хлынула боль в голову и залила сердце. Упал Васька без памяти. И минуты не прошло—очнулся. Голову ощупал— цела. Только в голове шум, а крови нигде нет. Пустяки! До дороги Васька уж ползком на животе добрался. За мысом собрался лыжный отряд. Некоторых недосчитались. Лапта крыл кого-то матерщиной и тонким бабьим голосом говорил: — Здорово перли япошки. Цепь бежит, цепь стреляет, как на параде, сволочи. Все равно, не устоять бы. Я коней ухлопали поряд- ком. С возов все поскидали. Как зайцы поскакали. Другой: — Совсем близко видел. Отбился что-ль Шлем ему верно мешает, на глаза лезет. Он—прыг, прыг, шлем на снег и из вин- товки лупит, а сам: ,,банза, банза". Ну, я его из винтовки „банзанул". Так с винтовкой в снег и зарылся. Больше не поднялся. Смехота! Да-а. Я Трубина то из Тырей—угробили. Рядом со мной был, жалко парня, да-а. Васька сопел носом и щупал голову. VIII. Заполоснуло город синеобеленными туманами ночи, и сквозь ночь, как сквозь тонкую кисейную занавесь, потекли бледные огни домов.