Сибирские огни, 1924, № 3

— Шарим, товарищи. Над головой будто лесина напилась морозу и треснула. У зад- ней подводы конь глотнул свистунью горячую. Метнулся из оглобель и на снег кровь посыпалась из ноздрей, как из туяска брусника спе- лая. Еще прыгнула прыжком бешеным и легла поперек дороги. Впереди обоза, из-за сугробика запылились дымки трескучие. — Стой! Эх, повернуть бы коней. С тракту не свернешь, коня убитого не об'едешь, по сторонам—гладь снежная. Нырнешь—завязнешь. Л позади уже точно хлопушки выстукивают. — Стой!.. Стой!.. Тут и забрали обоз. Среди солдат и Люри был. Шинелька на нем чистенькая, лисьим мехом подбитая, пимы хорошо скатанные, как сукно морозовское, выше колен. — Ну, ну, солдат!.. Пенснэ на носу вспотело от страха, руки ходуном ходят, а жи вот кругленький, крепкий и упругий. Перед Корчагиным на колени: — Товарищ, мобилизован насильно, пощадите. Корчагин губу отставил, в глаза злобу наливает, а самому сме- яться хочется. — Ну, ну, ладно, чего орешь! Тряпицын разберет. Ишь, гадина, спужалась-то как!.. Васька только раз видел, как вели Люри на допрос к Тряпи- цыну. Вместе с Макаровым на улице стояли. Качал головой Васька. — Цо, цо... большой купец, шибко большой купец. Рыбалок много. Денег много. Ваську обманул. Шибко машинка есть. Э-эх, эх,- чего надо!? — Расстрелять надо, вот что,—насупясь бурчал Макаров. — Однако, нада. Л кто Ваське деньги за рыбу заплатит? Макаров смеялся. — Ох, и чудак, Васька, чудак. Пропали твои денежки, то- варищ! Васька рукой махнул. — Однако, пропали... VII. В городе еще неделю тому назад, на перекрестке двух запоро- шенных улиц, топали желтые подкованные боты и сйрые гетры японских солдат. Тянулись в линию зеленые меховые шлемы и жел- тые безрукавки. Шоколадились у носков врозь приклады японских винтовок и из-под шлемов, как из-под избенных застрех, смеялись и не смеялись скуластые чужие лица. На заваленки, на зашмыганные тротуары, пришли из домов на фонарную улицу женщины с белыми, круглыми головами, с кармин- ными лицами. Из-под ротонд и пальто цветились кимоно весенним полем. Среди женщин были и мужчины, зябко кутающиеся в тяже- лые длинные халаты. Русский офицер в куцей бекешке наклонился к меховой шляпке. — Уж будьте уверены, что через неделю, максимум лве, Лмур будет очищен от всей красной сволочи. Шляпка сморщила розовый носик. — Фи, зачем вы так выражаетесь. Галифэ звякнули шпорами. — Ха-ха-ха, знаете, удивительно подходящее для них слово. Лучше не придумаешь