Сибирские огни, 1924, № 3

Библиография. „Октябрь". Журнал МЛПП, № 2. Госу- дарственное издательство. 1924 г. Очередной номер „Октября" довольно об'емистый и довольно разнообразный, как по количеству представленного в нем материала, так и по серьезности его. Первое, на чем останавливается чита- тель,—это рассказ Г. Никифорова: „Две смены". Рассказ написан реалистично, живо, красочно. Чувствуется, у автора есть наблюдательность, уменье обобщать факты сегодняшнего дня. Тема рассказа—жизнь беспризорников в шумной Москве и то, как влияет эта среда на подростков из пролетарской бедной семьи. Автор сумел не рассказать, а п о к а з а т ь эту кош- марную жизнь смены, показать в живых образах, в живых лицах. Этот рассказ является главным стержнем, вокруг кото- рого концентрируется вся беллетристика. Из стихов надо отметить .Письмо" М. Го- лодного о поэтах Москве кабацкой. Стихотворение простое, но прекрасно написанное; досадно, конечно, что редак- ция из него депает какую то „исповедь" М. Голодного, будто-бы ушедшего из группы „Перевал", организованной Во- ровским и прилепившегося к „Октябрю", где ему „исправят" его пошатнувшуюся идеологию. Стихотворение А. Безыменского .Война этажей" схематично, но интересно. В нем довольно полно отражена наша револю- ция и в „Песне славы" (последняя глава стиха) автор говорит: Враги везде. Мы гоним в гроб их. И дни везде у нас полны: На каждом фронте мы в окопах Великой нлассовой войны. Пока земшар мы не заставим Быть у вселенной головой, Где-бы мы ни были, Мы славим Е е , - Последнюю из войн. Интересны также стихи Гвоздева —„Бое- вые отрывки", Жилкина—.Из северных песен" и Приблудного - „О подруге". Чтр же касается бытовых набросков Филиппова и Эм. Майского, то, правда же, им место где-нибудь в газете. В этом же номере журнала помещена первая часть романа Ф. Березовского— „В степных престорах." Роман, как о том сообщает редакция, был сокращен во время верстки, но даже и сокращенный он занимает 80 страниц в журнале. Произ- ведение претендует на отражение рево- люционного движения в киргизском крае при Колчаке. Следовательно, мы обязаны, подойти к нему с должным гниманием. При прочтении романа мы убедились, что печатается он еще в черновом виде Во всяком случае, в нем нет того Бере- зовского, который выступал на страницах .Сибирских Огн = й". В „Бабьем заговоре" есть хороший кондовой сибирский язык, есть колоритность. Там Березовский ху- дожник. Этого нельзя сказать о большой, растянутой первой части его романа. Тут что ни предложение, то „художество," что ни черточка, то незнание быта. За словес- ной изгородью видно, как автор путается, повторяется неимоверное количество раз. „Лежал Джурабай.. прислушивался к веселой (?) музыке женских и детских го- лосов; а в бритой голове длинной вере- ницей неслись мысли, легкие, как ветер, и гордые, как степные орлы". Это на сгранице 47, а на 48-й: „Мысли катятся в бритой голове, как бурный (71) степной поток'. Но дальше. Поминается Аблай-хан, прав- да, как второстепенное лицо романа и в тоже время, как хан всей степи. Не верно. Никаких ханов давно в степи нет. Их время - тошло в вечность. Это, конечно, детали, но они неверны. Иногда автору хочется дать картинку яркую, своеобразную, но его попытки кончаются бесцветно, безграмотным по- строением предложения: „В серую, бревенчатую избу, сквозь брюшные окна, струились морозная ти- шина и свет, похожий на молоко, ко- торое сосали трое ребят около стола". Откуда сосали? —непонятно. —Или: „Совсем голая осталась Нуриля. Розо- вая пасть железной печки освещала ма- ленькую точенную (?) фигурку с рас- сыпавшимися черными волосами с высо- кими и острыми грудями, (прямо Венера милосская!) с приподнятыми ощети- нившимися руками". (стр. 67) Незнание быта киргиз и незнание язы- ка сказывается везде и всюду. Взять хо- тя-бы вот такой пустяк: — „Ой, пормо-о-ой... Уй, Алла!. Уй Ал- ла! "—восклицает у него киргиз Джурабай (стр. 62), но если взглянуть на эти вос-