Сибирские огни, 1924, № 3

поморья, чтобы, соединив славянские народы, томившиеся под ярмом турецкого покровительства и живших на землях Венгрии, образо- вать вместе с Россией и Черногорией одно великое славянское госу- дарство'). Самозванный Петр III приводил в трепет турок, разбивал их армии, уничтожал все планы и распоряжения Сената Венецианской Республики, обращал в бегство ее войска и не боялся ее флота. Этот самозванец добился Черногорского трона. В России, правительственному извещению о скоропостижной смерти Петра III, последовавшей от „гемороицальной колики", также никто не верил. Первые распоряжения Петра III: об освобождении монастырских крестьян, о запрещении заводам и фабрикам покупать крестьян, полная терпимость в делах веры — давали одним надежду на освобождение от ярма крестьянской неволи, другим —от пресле- дований за религиозные убеждения, третьи же, в лице популярного императора, готовы были усмотреть защитника казацкой вольности. Стоило при таком настроении общества появиться Пугачеву под именем Петра 111, как прежде всего юго западная Сибирь, а за нею и все Поволжье без колебаний признали в нем подлинного царя. Народ верил, что он выведет его на широкую дорогу, к светлой жизни, по которой истосковалась Сибирь. Пугачевский бунт был подавлен, но ведь условия его создавшие и ростившие не были изжиты, дух пугачевщины, загнанный в уще- лья и леса Урала, в тайгу Сибири, таился долгое время, грозя каж- дую минуту пронестись бурным, всеуничтожающим ураганом нового восстания. Пугачев не был первым самозванным Петром III, не был и последним. Жестокая казнь Емельяна не устрашила его превер- женцев; в последо. ателях Пугачева, не было недостатка. Сосланные в Сибирь генералы Пугачева —Чумаков, Пустобаев пытались поддержать населении волнение. Они уверяли, что Пугачев не был императором Петром III, а лишь действовал от него „фельдмаршалом", что сам импе- ратор спасся и благополучно странствует по разным местам. Слухи бодрили народ, подогревали в нем веру в лучшие дни, кружили головы бесшабашным, впечатлительным натурам, мечтавшим о том, „чтобы по чисту полю славно походить, сладко попить и поесть, на добрых конях поездить", или тем, кто баюкал себя болезненной мечтой надеть корону, воссесть на престоле „прародительском". Такого кандидата на трон Российский выставила и Сибирь. Зая- вил он о себе в 1786 году, т. е. не много, ни мало, как через 11 лет после казни Пугачева. То был крестьянин Ялуторовского округа, Верхсурской слободы ХрипуновТоловенко, прошедший хорошую шко- лу в рядах Пугачева 2 ). Хрипунов, величая себя императором Петром III, выступил в округах Тобольского наместничества — Ишимском, Ялуторовском и Куринском. Командир Сибирского Корпуса Огарев, узнав о появив- шемся в Сибири самозванце, приказал начать следствие и присту- пить к розыску новоявленного императора, „дабы от такого вред- ного разглашения в простом народе не произошло какой колебле- мости". Крепость св. Петра, по планам Хрипунова, должна была стать базой его предстоящих операций. Вот почему самозванцу, прежде 1)Мордовцев Д. „Самозванцы и понизовая вольница," т. стр. 2 и 3. 2) Русск. Старина 1905 г. Июль м, стр. 662-670. Впервые сообщил о нем, на основании материала, хранящегося в Московском Отделении Архива Главного Штаба неизвестный автор „Отголосков Пугачевского бунта".