Сибирские огни, 1924, № 3

богатырь-мужик и сметливый, с топором прибежал. Раз раз, отхватили оглобли. Веришь-ли, вчетвером на оглобли коня подняли, а потом другого. И мигом все, а белые бухают. Чудно, как не попали. Вернулись мы в Киселевку и засели за дровами у передних изб. Так и ночь просидели. Л на утро гостей приняли. Напоро- лись, голубчики, да. Тогда и „Максимку" у пулеметчиков ихних отбили. Партизан с холщевым патронташем засмеялся: — Ловко же их тогда, хе-хе. Это тот самый „Максимка", что у наших пулеметчиков стрекочет? Рассказчик кивнул головой и стал сворачивать цыгарку. Васька подвинулся ближе и потянулся к кисету. Рассказчик посмотрел на Ваську, подмигнул и ухмыльнулся. — Ну, как, товарищ гиляк, у вас там партизанов не слыхать? — Однако, слыхать — осклабился Васька. — В Чомах рассказы- вали, что на Амуре товарищев шибко много. — Ты бывал в городе — обратился Макаров к Ваське, положив ему на плечо большую рыжую руку. Ваське стало неловко Ему казалось, что его в чем-то подозре- вают. а главное, не верят. Макаров знал Ваську давно, часто бывал у него в гостях, когда приезжал рыбачить на мыс Лазарев, и Васька считал его другом. — Был недели три тому назад, к Люри за деньгами ездил — с легким недовольством ответил Васька, туго набивая трубку. — Там что? — Ничего. На постоялом гиляки говорили, скоро война будет. Японцев бить будут. Купцы боятся. С нашей деревни гиляк Павка купцу Карпову пушнину на Сахалин отвозил. Много пушнины. Две нарты отвез. — Ишь, гады—подхватил высокий черный партизан, подсажи- ваясь к Ваське.—Увозят, говоришь. — Ничего — заметил Макаров, потягиваясь и выбираясь из за стола. — От народа добра не спрячешь. Свое найдет, коли к „мака- кам" не попадет. — Вот то то и оно, что японцам везут — с сердцем сказал да- вишний рассказчик, затягиваясь и выпуская над самой лампой густой клуб дыма. Свет заволокло, в избе стало почти темно. — Брось, товарищ, потушишь - дернув соседа за рукав, сказал сидевший рядом белобрысый худой парень .. — Оно-б и следовало потушить—заметил Макаров—спать пора. Завтра выступаем. — И правда —подхватил белобрысый.—Айда, ребята, на боковую. Васька устроился тут же около дверей, разослав на полу свою оленью шкурку. Но прежде, чем лечь спать, ему хотелось поговорить с Макаро- вым, который вышел куда-то на улицу. Васька тоже вышел и у са- мой избы заметил крупную сутулую фигуру Макарова. На улице почти никого не было. Только у некоторых дворов, где стояли темнеющей грудой сани, с поднятыми оглоблями, копоши- лись одинокие люди. Фигуры их казелись морозными сгустками, а поднятые оглобли саней—сухими руками, вздетыми к небу, обмытому серебром лунного света. Было тихо, но чувствовалось, что кругом в низких, затхлых из- бах тревожно ворочалось много людей. — Лису гонял —сказал Васька, подходя к Макарову и желая за- вязать разговор.—Лиса-огневка, хорошая, хорошая—говорил Васька,