Сибирские огни, 1924, № 3

нышевы, Асланбековы—выступали на Руси то одновременно, то по- очередно в роли разных царевичей, а также царей: Дмитрия, Петра III-го, Павла I го и т. п. В манифестах, универсалах вождей, вышедших в большинстве из толщи народной, народ пытался найти то, что давно лелеял в своих мечтах и думах. Одни прельщались „жалуемыми крестом и бо- родою", другие „рекою и землею", третьи „травами и морями, де- нежным жалованием и хлебным провиантом", иные же соблазнялись „свинцом и порохом и вечной вольностью". „С первыми успехами самозванца, развернувшаяся фантазия на- рода настойчиво шептала ему сказку за сказкой, и, сам того не за- мечая, народ отдавался в полную власть этих чудных снов и стано- вился слепым орудием самозванных вождей". Народ верил самозван- цам потому, что эта вера давала ему утешение в тяжелом настоящем и надежду на светлое будущее. Самозванство пустило свои корни, правда, не столь глубокие, как в Европейской России, и по сю сторону Урала. Царственные са- мозванцы выступали в Сибири в конце XVIII и в первой половине XIX веков. Те причины, которые способствовали появлению самозванцев в ^ России, действуя на территории Сибири, должны были, конечно, иметь и те же следствия. Правда,•Сибирь не испытала всей тяжести крепостного права '), с его непосильной барщиной, оброком, поме- щичьим произволом, зато в ней давали себя чувствовать не менее ре- шительные факторы, явившиеся результатом бессистемной колониза- ции края, колеблющейся, ошибочной и временами непоправимой по- литики русского правительства, пытавшегося построить свое благопо- лучие на эксплоатации, как природных богатств Сибири, так и ее на- селения. Все они вызывали не только недовольство, ропот народа, но и целый ряд волнений. Можно смело сказать, что к половине XIX в. не было в Сибири ни одного класса, ни одной группировки, народно- сти, которая была-бы довольна своим положением и не мечтала-бы о лучших днях. С XVII века Сибирь становится по преимуществу страной изгна- ния, местом ссылки. Число ссыльных сравнительно небольшое в XVII — XVIII веках, начиная с XIX в. из года в год заметно растет. Если сосланных в Сибирь (как по суду, так и по административному усмо- трению) с 1807 по 1812 г. средним числом ежегодно считалось по 2035 человек, то в 1817 году сосланных было уже 3138, в 1823 г.— 6667, а в 1827 г.—11405 2 ). Главное ядро ссылаемых составляли кре- стьяне. По таежным сибирским углам, одиноким весям за сосланными за продерзости по отношению к помещикам крестьянами ссылались дворцовые, синодальные, архиерейские, монастырские и государ- ственные крестьяне 3 ). Они составляли 3 /б общего числа ссыльных, 2 \ъ падало на долю бродяг. Если в числе ссыльных, попадавших в Сибирь, были преступ- ные элементы, то не мало было и людей безвинных, оторванных от земли хлеборобов. В XVIII и особенно в XIX в. ссылка принимает и иной колорит: она является одним из существенных элементов колонизации края. ') О крепостном праве в Сибири—„Сибирский сборник". 1886 г. кн. I Михай- лова: „Крепостничество в Сибири". 2 ) Данные взяты у Е. Н. Онучина. Исследование о числе сосланных в Си- бирь в период с 1827—1816 г., стр.25. 3 ) Полное собрание законов. Т. XVII, № 12819.