Сибирские огни, 1924, № 3

не был в достаточной мере поддержан рабочими, но и того было достаточно: лозунг сказан. Кроме того, корниловское движение разложило эсеровскую пар- тию, создав причину острой, непримиримой вражды между ее ле- вым и правым крылом А это также шаг вперед к власти советов. Потом появились приказы нового верховного главнокомандую- щего. Керенский в них был весьма строг, но никто его не боялся. Его приказы служили только материалом для упражнения местных худож- ников-карикатуристов. Однако, военное начальство кое-где все же начало подтягиваться. На фронте вводилась дисциплина; командному составу предоставля- лись права начальника; дезертиров, а в особенности из офицерства, предлагалось карать беспощадно. Последнее обстоятельство и меня лично подводило под „вне за- кона". Мой двухмесячный отпуск, предоставленный мне одесской вра- чебной комиссией, давно кончился. Нач. гарнизона уже два раза на- поминал, что я его „подвожу". Кроме того, обо мне вспомнили: сна- чала „Румчерод", а потом политуправление военного министерства. Поручик Сулим вызвал меня в свой штаб: — Послушайте, дорогой, вы меня окончательно подводите. Приду- майте что-нибудь. Ну, подайте мне рапорт что-ль о болезни?Я пред- ставлю вас на комиссию. А так нельзя. Вот посмотрите...—кипятился он, показывая мне для убедительности, что положение серьезно, по- лученный из штаба округа приказ. Поручик Сулим уже хорошо меня знал: не раз мы с ним встре- чались и во внеслужебной обстановке. Парень он был славный. И к тому-же, за последнее время начал сильно леветь. Но он был офи- цер и, кроме того, с самолюбием: получать выговор, а возможно и отставку, ему не улыбалось. Я спросил его, кто у него главным вра- чей в комиссии. — Хасин. Хороший такой старикашка—ответил он. — Да, ведь, он кадет. Я его отлично знаю: заведует у нас врачеб- ным бюро. Кроме того, он знает, что я вполне здоров и, конечно, ни- какой болезни у меня не найдет. — Тогда я ничем вам не могу помочь—сказал Сулим. — Ну, а вы не могли бы мне предоставить отпуск? Хотя бы в связи с моей работой в земстве? '— Нет Нужны более основательные мотивы. И тогда я могу предо- ставить не больше, чем на две—три недели. .— Какие же это мотивы? — Примерно, по случаю смерти родителей или женитьбы. — Сколько же вы дадите мне, если я задумаю жениться? — Только две недели. — Маловато! А опоздать нельзя? — Можно. Но не больше, чем на неделю. <v — Хорошо. В таком случае я прошу дать мне отпуск для женить- бы! Но предупреждаю, чтобы потом не было недоразумений, что она у меня может расстроиться. — Это меня не касается. По закону я должен требовать от вас доказательств, но для меня это не нужно: верю на слово. Только по- дайте рапорт, на всякий случай. Итак, мы договорились. Я получил продление отпуска „на закон- ном основании". Мог „опоздать", а там -видно будет. Это было 10 сентября. Бушевала революция. Ломались вековые устои и традиции. Раз- горались страсти. Случай с моим отпуском мало со всем этим гармо-