Сибирские огни, 1924, № 3

без привычки. Приятно было только то, чувствовалось, что делается это все искренне, взаправду, хотя и по настроению. 1 августа ко мне приехала специальная делегация из волости во главе с председателем комитета Неживым Ив. Ник.; она просила сделать доклад на волостном народном собрании, сегодня, в с. Лень- ках. Отказаться никак было невозможно; к тому же —своя волость. Был праздничный день. Народу собралось много. Но поражала крайность возраста—молодежь и старики; средины от 20 до 40 лет не было: она целиком еще находилась в казармах и окопах; представля- ли ее только несколько больных и калек. Много женщин, главным образом, солдатки. Доклад слушали внимательно, молча. Казалось, что никого нет в большом зале кредитного товарищества, я один. Но так только казалось. Доклад настоящий начался после того, как я его окончил, когда начались вопросы. Их было слишком много. Перед моим приез- дом у них делал доклад инспектор народных училищ Каменского района, кадет Щербаков; он внушил, что будет „новый царь". Вопро- сы выпытывали, так это или не так. Но главное был мир. Спраши- вали о пособии для вдов, о пенсиях инвалидам, о наделе помещичьей землей в России, но мало. Резолюцию приняли дружно; очень революционную. Были сом- нения: дойдет-ли она до правительства! Говорилось в ней понемногу, но обо всем, до роспуска Государственной Думы включительно. Еди- ногласно было принято решение послать резолюцию в Ленинград немедленно, по телеграфу. Но долго спорили, когда встал вопрос о деньгах. Многие были непреклонно убеждены в том, что желание на- рода должно передаваться телеграфом бесплатно. Этот маленький технический вопрос вызвал горячие прения. В знак .особой благодарности" меня избрали почетным пред- седателем волостного комитета и делегатом на уездный крестьянский с'езд с наказом: „защищать там мужицкие интересы". Деревня торжественно и шумно отдавала свою дань „медовому месяцу" революции. 13 августа открылся в Славгороде уездный с'езд крестьянских депу- татов. Он был весьма многочисленным, до пятисот делегатов. На нем были представлены только две фракции: эсеров и украинцев-эсеров. С.-д., включая меня, имели трех человек. Беспартийные крестьяне, которых было большинство, примыкали к эсерам, как сочувствующие. О большевиках и левых эсерах с'езд узнал только из доклада о те- кущем политическом моменте: они не были представлены совершенно, Сначала все шло гладко. Был избран смешанный президиум: два эсера, два украинца и я. Почти единогласно приняты левые ре- золюции по моему докладу о власти с требованием создания социа- листического правительства и о необходимости немедленного заклю- чения мира. Не менее дружно с'езд согласился с крайней необходи- мостью всеобщего образования за счет государства и обеспечения инвалидов войны. Но так было только до вопроса о выборах кандидатов в члены учр. собр. Страсти разгорелись. Наметить нужно было двух от уезда. При чем, эсеры имели директиву: избрать управляющего отде- лением Русско-Азиатского банка Ромазанова и крестьянина А. А. Де- визорова. Оба они присутствовали на с'езде и были в президиуме. Ромазанов—интеллигент и очень неглупый, даже успеха ради оделся под мужика, чтобы больше походить на члена „крестьянской партии",