Сибирские огни, 1924, № 1

Над миром еще ночь. В темноте более явственно видны лица белых. Лица желтых кажутся черными. У чернокожих горят только тлаза. Но люди всех цветов кожи в темноте мировой ночи, среди опустошенных городов и деревень Старого Света, среди железобе- тонного благополучия Нового—с ним, с „фонарем" Ильича, напряжение ищут свою дорогу. Неоценимое наследство оставил нам Ильич—сказочный чудодей- ственный „фонарь." На последнюю похоронную демонстрацию (их было две) мы пошли ночью. О, православные, вы никогда не собирали и никогда вам не собрать под свои знамена столько, сколько шло под нашими в эту ночь. Демонстранты с колыхающимися черными и красными знамена- ми, с горящими факелами, в кровавом метущемся блеске огня пели и шли зыблющимися густыми, гудящими колоннами к центру города на площадь На площади в гуле говора, в непрерывных волнах пере- строений смешались черные шубы, полушубки, шапки, платки, серые шинели, белые папахи. И оттого, что был мороз, снег трещал под ногами, как лед. И оттого, что морозный туман обволакивал широкую площадь непроницаемой серой дымной завесой, казалось, мы стоим гна льду большого озера, и штыки наших красноармейцев—черный промерзший тростник. Сотнями железных молотков простучала по льду невидимая в ту- мане, кавалерия. Донеслась певучая команда. — Ма а-арш! Пролязгала, прозвенела железом, сотрясла лец тяжестью сталь- ных туш артиллерия. Мерно покачивался черный тростник штыков движущихся рот. В разных концах озера черные людские волны с глухим шумом плескались, бились о крутые каменные берега. И гул прибоя звучал ритмическими всплесками гневной и скорбной песни... жертвою... в борьбе роковой... Морозная завеса колыхалась от горячего дыхания тысяч, рвалась прожженная красными языками факелов, висла над озером петель- ной лохматой тучей. Где мы? Несомненно, в ближнем резерве. Ну что-ж, мы готовы. Почему же медлит командарм с последним приказом? Где-то в далекой деревне колокол певуче бьет. Раз... два... три... четыре... Над озером мертвая тишина. Горят факелы, и горящими кажутся в их свете кровавые полотна знамен. Гуще, косматей морозная туча. Плечо к плечу бойцы, горячей дыханье. Д,шно. Сейчас, сейчас последний восьмой удар. Вссемь—час наступления. ...восемь!... Голубая искра метеор эм нижет серую тучу. Высоко, высоко блеснули красные молнии ракет, брошенных с аэропланов. Надрывно и звонко одинокий голос по озеру. ...опускают... могилу... Не кончил, затерялся в реве и грохоте. Кто-то огромный, далеко «идущий впереди и ведущий, грузно рухнул на лед Великой Равнины.