Сибирские огни, 1924, № 1

Мишкина „соль". Наша alma mater. — Слышите, ребята? Новость. Ха ха! — „Пурга!"... Батюшки! „Галки налету мерзнут!"... Го-го-го 1 Го-го-го! — На-пле вать!... Хоть глыбы катись с неба. Хоть свинец лейся. Хоть сам чорт растянись поперек улицы. — Поперли, ребята. Костька, Козленок... Айда! И, отмахнувшись от сердобольных мамок, пугавших морозами и на ходу совавших нам за пазуху еду, мы, школяры-зыбунцы, с увеси- стыми торбами за плетами, чуть свет бомбами выбрасывались из душных изб отчих на простор морозной улицы. •— Не отставай, ребята... Эй, зыбунятки, в ш*олу, в школу! От Зыбуна до школы две версты, но мы покрывали эту солид- ную дистанцию с ретивостью лихачей Ильи пророка, несмотря на то, что позади нас, ковыляя на трех ногах и проклиная все на свете, очу- мело выла не одна несчастная зыбунская собака, с которыми мы вели ожесточеннейшую войну из года в г д. Часов в семь, а то и раньше, мы бывали уже на дворе уездного училища, остервенело бубнили кулаками и пятками в заледенелую дверь сторожки и галдели, как шайка разбойников: — Петро-ович! — Хромуля, подымайся, за метлу принимайся! — Открывай: принесли каравай! — Ку-ку-ре-ку! Петрович, старый солдат-инвалид, притворялся, что спит гробо- вым сном, и храпел, как повешенный бегемот. Тогда мы, хорошо зная все повадки „охраняющего входы" в храм науки, облепляли, как мухи, окна и дряли глотки еще пуще: — Открывай, хромой, а то избушку своротим! — Скорей, у Цуцыка чушка ожеребилась.. Го-го-го! — От кр-ры-ва ай! И опять лихо барабанили в рамы. Но Петрович, умудренный годами службы, и в ус не дул. И только когда голоса наши, переходя в звериный рев, начинали залетать в переулок, по которому жил инспектор, он вдруг злым широким взма-