Сибирские огни, 1924, № 1

Начало этому положил уже Ник. Никитин рассказом „Американ- ское счастье", где наша уездная гражданская война спроецирована на блюдечко ярмарочного гадателя —„бело-красно, не напрасно", но только начало... В силах Каверина—утончить и уточнить „осязаемое ничто" на- шего рассейского мещанства до алгебраической формулы, до завод- ной игрушки. Ибо в этом—„своя карта", „сван" Вениамина Казерина. Нужно ли, однако, раз'яснять, что и она—крапленая? 6. Пафос ради пафоса. {Лев Луни). „Когца я писал эту трагедию, я ее видел, а не думал о ней", так заявляет Лев Лунц в предисловии к трагедии „Вне закона" 1 ). Нужно отдать справедливость молодому драматургу: сценическое зрдоие, твердое чувство рампы развито у него до гипертрофированной остроты. Взяв за основу своей драматургической работы немецкую романтическую трагедию (особенно сильно, конечно, влияние Шиллера и его „Разбойников"), Лунц сумел педализировать, динамизировать трагедию до высочайшего напряжения. Подходя к театру, как к искусству чистого движения, Лунц пре- вращает своих героев в двуногие автомобили, аэропланы, бросает их в дымовые трубы, заставляет проноситься ураганом чрез трехпланный просцениум, доводит темп трагедии до эксцентриады, почти гротеска. „Не чувств требую я, а страстей, не людей, а героев, не правды житейской, а правды трагической" Декларирует Лунц в „Послесловии" к „Бертран-де-Борну" 2 ) свои воззрения на драматургию. Их нельзя не приветствовать. В наши дни собачьей старости русской драматургии, когда процветает бульварное драменмахерство Смолиных и Лернеров или жалкий промысел бездарных латальщиков классической драмы—г. г. Шершеневичей, Третьяковых, Городецких, или же, наконец, бесцветнейшие ученические опыты пролеткультоцев (Плетнева и др.), Лев Лунц—один из немногих пионеров в деле возро- ждения героической трагедии. Однако, трагедия страстей немыслима без страстного пафоса, ^догматическая трагедия—nonsens. Театр—самая чистая форма искус- ства—проповеди, и героическая трагедия—самая чистая форма патети- ческого театра. Есть ли эгот пафос у Лунца? На первый взгляд, кажется, есть. Пафос Алонсо Энрикэса (героя трагедии „Вне закона"), пафос „Бертран де-Борна"—как будто под- линный анархический пафос. Бертран-де-Борн предпочитает смерть воспеванию королей, про- славлению властелинов и госаод — „Вот наказанье тяжелее смерти: ...Петь палачей, благословлять господ. ') „Беседа" кн. 1 май—июнь 1923 г. Берлин, стр. 400. Лев Лунц.—„Вне закона" трагедия в 5 действ, и 7 актах, стр. 43—125 см. стр. 43. Ь Сб. „Город" 1. 1923 г. Л. Лунц, - „Бертран-де-Борн", трагедия, см. стр. 46.