Сибирские огни, 1924, № 1

Десять странников в „осязаемое ничто". Именно так: не братство, но труппа. Не братья, но талантливые актеры хорошо сыгравшегося, как пишут обычно в газетах, ансамбля. При желании можно было-бы даже установить в театральных терминах „амплуа" каждого из братьев писателей актеров. Тогда пришлось бы, вероятно, окрестить Всеволода Иванова и Николая Никитина „премьерами-любовниками" (правда, не с „возвы- шенными", но звериными, лесными страстями; правда, не в плащах, треугслках и шпагах, но в кожаных куртках, смазкых сапогах, крас- ноармейских гимнастерках, в пенснэ и без оных, но... таксе ведь стиль эпохи); К. Федина пришлось бы определить, как простака сентимен- тального; М. Зощенко, как простака-комика (не сентиментального); Льва Лунца, как трагика (точнее: романтического злодея); Мих. Сло- нимского, как героя-военного (чином не выше подпоручика); Николая Тихонова, как героя эпического (он-же Баян-сказитель); В. Каверина, как актера на характерных ролях (он-же режиссер «районного», ку- кольного театра). Елизавету Полонскую, как первую (и единственную в „труппе" героиню, и Груздева, как „резонера" (он-же исполняющий обязанности „режиссера" театра Серапионов). У этой труппы имеется свое лицо и своя программа, как не чу- раются, впоочем, ее „актеры" столь тенденциозного и сугубо-идеало- гического понятия, как „программа". Ведь программа заключается подчас в самом отсутствии всякой программы (например, „ничевока") или в нежелании иметь таковую— и это хорошо понял в свое время Лев Шестов, автор „Апофеоза бес- почвенности", уличенный критиком Львовым-Рогачевским в том, что самый опыт построения „адогматического догматизма" является лишь новым догматом. Шестову оставалось отделаться шуткой: „что-ж, поймали, но за- чем ловить то было?" Серапионам-же от программы никак не отделаться, поскольку их об'единяет: l j восприятие искусства и жизни, как игры, маски, позы, гро теска, сплошной comedia del'arte; Оглохли ради живота по всему меридиану Н. Никитин —.иодвал". 1. Труппа „серапионовых братьев".