Сибирские огни, 1923, № 4

авери оделись новою шерстью, подросли и окрепли их детены­ ши и чаще начали спускаться с хребтов—к реке. Подавались сверху разжиревшие гуси, сбивались в стаи и сырыми ночами, когда еле краплет дождик, я слушал их дружное гоготание. Поспели кедровые шишки и валился лист с берез и осин, и горные цепи на юге покры­ лись снегом. Чувствовал я, как растет во мне инстинкт перелетной птицы, но ждал какого-то срока. В это же утро, крепкое от мороза, яркое солнечным блеском, я проснулся с готовым решением. Пора уходить. Не надежна была прозрачная ласковость неба и солнце грело уже мимоходом, коротко, и во всем было разлито ожидание перелома. Нелегко было выбрать­ ся из пустыни, да, пожалуй, и не совсем хотелось, но выбора не бы ­ ло, потому что остаться здесь—значило погибнуть. Я старательно вспом­ нил наказы Максима о способах возвращения, какие он давал мне. Рекой мне спускаться было нельзя: на плотке я не проплыл бы порогов. Оставалась дорога хребтами по старому тесу, который был сделан одним соболятником много лет назад. Верст через пятьдесят этот тес приводил к избушке, посещаемой охотниками, и в ней, по уверению Максима, еще с прошлого года хранился запас сухарей и соли и, конечно, были порох и дробь. Эта изба будет первой моей остановкой. Дальше идти уже легче, чаще начнут попадаться зимовья и я, несомненно, наткнусь на кого-нибудь из промышленников. Что же ждет меня там, у людей? Много могло перемен случиться. Может, нет уже ни чехов, ни колчаковцев, может быть там, за тайгой уже новая жизнь? Я жмурил глаза, солнце грело мне веки, а я предста­ влял себе площадь пространную, немного знакомую, окаймленную на горизонте силуэтами зданий. Отовсюду, от крайней дали, сошлися к центру толпы народу, неисчислимые, нераздельные. В центре простой гранитный обелиск, а на нем, превыше всего, кидается волнами по " ветру огненно-красное знамя. Так я мечтал о новой жизни. В послед­ ний раз зажигаю сейчас костерок и вешаю чайник, через час ухожу.. Ждет тайга, готовая вздрогнуть мохнатыми лапами. Бездонная пустота надо мной затягивается медленно, первый снежок равнодушна светится пышной роскошью белизны. Грузно сел на горелую деревину, рядом сунул винтовку и го­ лову уронил на руки —вниз, к коленам. Волна безмерного наслаж­ дения отдыхом заливает тело. И сейчас же—мысль, тоскливо рвущая душу. Не хочу призна­ вать ее, но уже верю ей внутренне. Я заблудился. Весь вчерашний день держался заросшей тропы, разбираясь в оплывших затесах. Ночью выпал неожиданно снег, метки на деревьях пошли неразборчивые и я потерял направление. И как тихо, предательски незаметно, подкралась зима. Еще днем вчера была осень и лес был залит в звенящий хруааль сине­ ватой прохлады. Еще днем вчера золотыми фонтанами били к солнцу неосыпавшиеся березки и малиновым бархатом одевались осины, покрасневшие от утренников. А сегодня—волшебный блеск рассы­