Сибирские огни, 1923, № 4

Я почти не сомневаюсь в неудаче. Спускаюсь все же с помоста, бреду по мокрой траве и отвязываю лодку. Здесь вот широким „маховым" следом вынесся зверь на берег. Смотрю на песке—крови нет. След уходит в кусты. Я раздвигаю густые ветви и передо мною длинной и серой мас­ сой лежит на полянке убитый сохатый... Вот уже два дня, как едим мясо, целых два дня, как идет наш пир голодных дикарей. Ожил и Андрей Иваныч, стал веселей, сам работы ищет, да все невпопад. И два дня, как навис над нами упор­ ный дождь, мелкий и обкладной. Временами стихает, тогда я выхожу из юрты и напрасно ищу просвета в горизонте, а набухшие, черные деревья редко плачут крупными каплями. Неприветливо все и пропи­ тано сыростью. Наша юрта приютилась на стрелке двух речек, на са­ мом конце узкого полуострова. И по меньшей речке еще утром на­ чала подниматься вода. Сейчас она сделалась желтая, как весенние ручьи на мостовой, затопляет песчайые косы, несется широким по­ током. Там, где слился Гутар с меньшей рекой, получилась двуцвет­ ная лента: желтая и чистая, глубоко-синяя. А вГутаре вода мутнеет и прибывает. Я слышал о местных' наводнениях, об их опустошительной силе и зову на совет Андрея Иваныча. Откликается он из юрты охот­ но, менее охотно выходит оттуда и сразу раздражается, когда узнает о грозящем осложнении. — Не может быть наводнения. Просто взбухла от дождя реченка. Вы предупреждаете события. Эго обозлило меня и я настойчиво тащу его к берегу. Шум не­ обычный, бурливый. Узнать нельзя реку. Пенной, волнистой дорогой несется на кривляке—изгибается бороздой. Прижала береговую воду: та вспухла, и тяжелой, светло-желтой гладью зыбится в стороны, мор­ щась водоворотами. С берега рухнула подмытая тополина, там бурун хлещет вверх искривленным фонтаном, словно чья-то рука беспрерыв­ но цапает из глубины... Притихший возвращался Андрей Иваныч к юрте, на меня смот­ рел подозрительно, точно я в заговоре с природой. К вечеру разразилась гроза. С оглушительным треском подла­ мывающегося дерева обрушиваются громовые удары. Сижу в юрте у теплого костерка, починяю бредень, а дождь барабанит частой дробью в берестянные стенки. Андрей Иваныч лежит, кутается в прожженный азям и вздрагивает при ударах грома. Порой мне кажется, что мой спутник сходит с ума и тогда мне становится страшно. Ночью я прос­ нулся от странного предчувствия, беды, вышел в туман, где то близко шумела вода. Я понял, что Гутар разливается. Наша лодка, зачален­ ная в заливчик, полузатоплена дождем и дергается на непрочном при­ чале. Привязал ее крепко возовой веревкой, вычерпал воду и решил, итти спать. Утро вечера мудренее. Белый рассвет. Пологи тумана подымаются от воды и висят сло­ ями. Я удивился: горел подновленный костер, закипал наш чайник, а