Сибирские огни, 1923, № 4

Перестали сыпаться, звенеть стальные, серебряные пластинки. Страстно, с тоской зазвучала одинокая, тонкая чуткая струна неведо­ мого, нежного, мелодичного инструмента. Бесцветный лысый, жидко­ бородый, некрасивый Зуев стал красив, светел. Его глаза заискрились, стали ясно-прозрачными, как осенняя вода сибирских рек на осеннем сибирском солнце. Зал только дышал..... .... Вы, конечно, слышали, товарищи судьи, как четко и неожидан­ но здесь щелкнула прицельная рамка винтовки... Я вздрогнул и видел, как вздрогнули подсудимые, как вздрогнули вы, защитники, весь зал, я почувствовал, что какие-то невидимые, но крепкие нити связывают нас всех во что-то единое, общечеловеческое, у подсудимых, у защит­ ников, у вас, у всех зрителей, у меня, несомненно, мелькнула одна мысль—мысль о смерти, мы подумали: А может быть кто-нибудь в этом процессе будет приговорен к смертной казни, может быть кому-нибудь суждено скоро услышать за своей спиной последний раз такой же сухой щелчок курка. Каждый подсудимый с тоской подумал: Может быть мне... Может быть мне... Может быть меня приго­ ворят. Зуев сделал паузу—замолчал, опустил руки, голову. В зале взвиз» гнула, забилась в истерике женщина. В дальнем углу сдержанно всхлипывали. Аверьянов улыбнулся (ведь Зуев говорил не о нем) подумал: — Здорово режет, язви его. ...товарищи судьи, пролетариат, как носитель прекраснейших все­ человеческих идеалов бесклассового, всечеловеческого общества, не нуждается, не ищет кровавой мести над этой кучкой жалких жертв ма­ териальных, общественных условий нашего быта. Ведь мы, марксисты, отвергаем теорию Ломброзо о врожденной преступности, мы не гово­ рим, что все они негодяями родились и ими умрут; ни одному из под­ судимых я не могу бросить такого обвинения. Наоборот, я утверждаю —условия, условия и условия. Сменятся условия—не будет воров, по­ ставьте этих воров в другие условия—не будут ворами, исправятся... Зуев снова замолчал. Его лицо перекосила болезненная гримаса, он с усилием медленно, как громадный груз, поднял на высоту плеч обе руки, и вдруг, неожиданно, резко бросил на пол что-то тяжелое, ухнувшее тяжело и гулко: ...Но, товарищи, мы же, как марксисты, должны сказать и о дру­ гих условиях: мы должны сказать, что подсудимые совершали хище­ ния в обстановке, в условиях борьбы с последствиями голода. Двад­ цать второй год весь прошел под знаком борьбы с последгол, они крали в то время, когда над миллионами людей еще стоял призрак голодной смерти, когда Республика напрягала последние силы в борьбе за жизнь миллионов! В такое время, товарищи, не говорят о возмож­ ности исправления того или иного преступника, в такое время сурово, быстро устраняют. Снова зазвенели стальные, серебряные пластинки, заглушили в зале визг и плач, и всхлипывания.....