Сибирские огни, 1923, № 4

Шил выйти сухим из воды, решил все свалить на тех, кого он сам втянул в эту страшную кашу. (К тому-же он достаточно награбил и реализовал на золото и зарыл на черный день). И затребование им ревизии есть ничто иное, как ловкий ход шахматного игрока. Я, мол, и казнокрадов выдал, я и ревизию сам потребовал. Больше показать пока ничего не имею. В чем и подписуюсь Иван Латчин. V. Суд был летом, в сенокос, когда вокруг города стрекотала стальная саранча косилок, когда в пыльных улицах крепко и пьяно пахло потом, дегтем, горячим медом сохнущих скошенных трав. Суд заседал в зрительном зале Нардома имени Ленина, где на стенах тусклой клеевой краской были написаны розовые музы, белые вазы, зеленые парки, синие пруды, желтые цветы и серебряные лебеди. Судьи—их было трое—сидели за зеленым сукном, на сцене в сит­ цевых цветных рубашках. (Председатель Солдатов—в серой, засе­ датели: Гусев—в белой, Масленников—в выцветшей малиновой'. Перед председателем на столе лежало „делэ“—папка бумаги, толщи­ ной в четверть аршина, стоял графин с сырой водой, стакан и зво­ нок; перед заседателями лежали ручки, карандаши, бумага, стояли чернильницы. Государственный обвинитель Кашин и общественный обвинитель Зуев сидели за отдельным ничем не покрытым столом. Задник декорации был не убран, на нем была изображена безлюдная деревенская улица с двумя рядами изб, крытых соломой. Из боковых окон—сцену, судей, в раскаленном золоте солнеч­ ных потоков, засыпала золотая пыль, заливал пахучий мед свежего сена, жгло знойное, крепкое, с крепким запахом пота и дегтя ды­ хание июля. Июль пахнул мужиком, пахнул потом и разгоряченным на работе мужицким телом. Июлем, мужиком, то-есть потом, дегтем, махоркой пахло и от судей. Двое из них—Солдатов и Гусев были крестьяне, Масленников рабочий. Государственный обвини ель Ка­ шин—тоже крестьянин, и только обществепный обвинитель-белле­ трист Зуев был интеллигент. (Хотя от Зуева также пахло потом и дегтем и махоркой, так как, во-первых, было жарко, во вторых, Зуев носил простые смазные сапоги и, в третьих, курил махорку). Крестьяне Солдатов, Гусев, Кашин, рабочий Масленников и интеллигент Зуев попали на сцену судьями и обвинителями в порядке партдисциплины, (той-же самой, в порядке которой кузнец Яверьянов был назначен комиссаром в Упродком, стал заведывающим Заготконторой, в по­ рядке партдисциплины, то-есть волею партии, той партии, которая лежала в окопах, командовала миллионной армией, управляла (и управляет) огромной страной и грузила на своих субботниках дрова, подготовляя воскресный день всего человечества, партии, сравни­ тельно малочисленной, но необычайно жизнеспособной, срашно силь­ ной, сумевшей сплотить, спаять, сорганизовать и повести за собой миллионные, разноплеменные массы, населяющие мощный, необ‘ят- ный С.С.С.Р. Внизу, в самом зрительном зале, первые три ряда партера в порядке принудительного привода занимали арестованные подсудимые