Сибирские огни, 1923, № 4

крутились в глазах круги зеленые, лиловые, фиолетовые. В ушах шипела, шелестела бумага, стрекотали машинки, скрипели перья, щелкали счеты. ...шшш-ссс-чччттт-шшш. Даже ночью, даже дома, в постели шипело в ушах, шумело в голове. ...шшш-шшш... И это шипение, шум, непонятные слова конторские, часто стали пугать. ...дебет... шшш... кредит... пассив... актив... шшш... Саранча. Бумажная саранча. А вдруг только и есть одна бумага? Вдруг ничего нет за ней? Вдруг все слопала бумага, бумажная саранча? И нет на складах ты­ сячи тысяч пудов, штук, аршин? Кидался на склады, на ссыппункты, на мясопункты, смотрел, спрашивал, щупал. Как будто все было на месте. Но не успокаи­ вался. Недоверчиво, настороженно напрягались нервы. В городе, в уезде шевелились, не затихали черные черви слухов: ...воруют... воруют... воруют... Раньше не обращал внимания, старался не замечать. Теперь за­ ползли в грудь, в голову черные черви. Шумело, шипело в ушах, в голове, ныло в груди. ...шшшш... воруют... шшшш... воруют... шшш... Так вот и завертело всего. Нет сна, нет покоя. III. Аверьянов не мог понять, почему Латчины, когда вечерами к ним заходила вдова Ползухина, уходили из квартиры, оставляли Ползу- хину наедине с ним. Не нравилась Ползухина Аверьянову. Глаза у нее черные засахаренные, липкие, как у Латчиной. Нос тонкий крючковатый, хищный. Подбородок широкий, двойной. Груди двумя дрожащими шарами лезут из-под кофточки. Но главное глаза, глаза, взгляд. Уставится и смотрит, разглядывает. Не вытерпел, как-то спросил: — Ксенья Федоровна, чего это вы на меня, как на диковину ка­ кую смотрите? Ползухина усмехнулась. Опустила концы накрашенных губ, при­ щурила подведенные глаза. — А вы маленький мальчик не знаете, не понимаете? Аверьянов передернул плечами, опустил голову, задергал усы, посмотрел на Ползулину изподлобья. — Понимал-бы—не спрашивал. Ползухина встала, подошла к Аверьянову (Аверьянов сидел на маленьком диване), села с ним рядом. И совершенно серьезно, бледнея, смотря ему в глаза расширенными черными зрачками, об­ жигая горячим дыханьем, прямо ему в ухо вдруг осекшимся голосом: — Потому, что хочу за вас замуж, Николай Иванович. Ползухина напряженно наклонилась в сторону Аверьянова, ждет. Аверьянов спокоен, неподвижен, Аверьянову противно, что от Пол-