Сибирские огни, 1923, № 4

У Т Р А Т Ы . Ты вновь тревожишь грудь, чудесное волненье, На крылья легкие тобою снова взят,— О, если-б только мог, то вырвал-бы у тленья Могилы дорогих и близких мне утрат! Где вы друзья мои скамейки шумной школьной? О, нет, не перечесть бесчисленных потерь! Одни из вас бредут под лямкой подневольной, Другим уж черная открылась в вечность дверь. Но в тяжести забот встречает вас отрада. Есть добрая жена, дочурка-ль, милый сын, — Земного счастия превысшая награда... Как придорожный куст покинутых равнин, Под бурей молнийной, зовет к себе дубраву И грезится ему кудрявая семья, Росой зернистою обрызганные травы... Так нищий пилигрим, в глуши тоскую я. Зачинщики забав, веселые, лихие, Озорники на птиц, я нежно помню вас. Звенят-ли вам, порой, дни резвости живые В досуге от работ, в вечерний тихий час? Не снятся-ли когда гора, снежки и санки, Гудящий лед пруда, вишневость ваших щек, Ночное за селом, сердечный вскрик тальянки... И перстень... в мгле костер... и верный друг Ж у че к ? Ватага, помнишь-ли оборвыша Ванюху, В худых лаптях, в шубенке в сто заплат, Что братски с вами ел корявую краюху, Подсказывал урок и поправлял диктант? У вас семья и дом. Как разны судьбы наши: Ручьем свивает звук в устах моих свирель. Но, други милые, одну мы выпьем чашу, Одна качать нас будет колыбель! И вас храню в душе, цветы отроковицы,