Сибирские огни, 1923, № 4

Критикам Лефа Арватову и Силлову, остро и справедливо би­ чующих В. Брюсова и пролетарских поэтов за „контр-революцию формы" будет еще, видимо, не мало работы. Что-же касается утилитарности, то и этот вопрос решен Лефом более, чем относительно. Конечно, и „Мороженицу богов" можно утилизировать для анти-религиозной пропаганды, но с расчетом на такого потребителя, который как человек из анекдота, удовлетворился бы тем, что с пользой проглотил-бы бумажку прописанного ему рецепта. Между тем, Леф своим декоративным шумом подчеркивает то, что его работа— чуть-ли не насущнейшая потребность пролетар­ ской революции. Естественно, что это вызвало отпор „правого фрон­ та искусства", имеющего все. основания считать себя не менее свя­ занным с революцией, чем Леф. Журнал „Н а посту" орган литера­ турной группы „Октябрь" можно рассматривать как прямое послед­ ствие Лефа. „Мы рекламируем... мы поощряем... мы гильотинируем... „Леф на страже",—провозгласили Леф. „Мы не позволим... мы мо­ билизуем.. мы призовем... мы положим конец... мы—на посту", от­ вечают им шумом на этот раз отнюдь не декоративным, Группа „Октябрь" выделилась из „Кузницы " недовольная тем, что та якобы отстает от революции. Что разногласия между двумя группами ка­ саются только поэтических тем (главным образом, требование бодро­ сти) и что по методу литературной работы они едины, это можно иллюстрировать такой парой примеров. „На посту" ссылается на стих. В. Кириллова. „Я подслушал эти песни", как н образец прошлого мастерства „Кузницы". Если напомнить это стихотворение: Я подслушал эти песни близких радостных веков... В шуме фабрик, в криках стали, в злобном шелесте ремней... Я узнал, что мудрость мира— вся вот в этом молотке. В этой твердой и упорной, и уверенной руке... и т. д. то станет наглядным, что размер, ритм, фразировка, постановка прилагательных— все, что формирует эти стихи— Кириллов берет у Б ал ь ­ монта. Так, у последнего, например, читаем: Чьи-то взходи, чье-то пенье, чье-то скорбное моленье, И тоска, и упоенье,—точно искрится звезда... Точно их томит тревога, жажда веры, жажда Бога... Чуть трепещут очертанья вещих сказочных стволов... Это работа по готовой форме. Если взять, например, стихи одно­ го из виднейших поэтов „Октября" Г. Лелевича, рекомендуемые жур ­ налом „На посту", то столь-же наглядным станет, что Бальмонта за ­ менил Тихонов. Лелевич: „Красные черти кругом отошли, Но телефон прокричал приказ: — „Товарищ Штейн, надежда на Вас" Оторвался от трубки, строен и прям, И спокойно вернулся к бойцам.