Сибирские огни, 1923, № 4

хищно-молодой, ястребино-ясный взгляд в закрома и скирды мужи­ чьих сердец,— и в этом подлинная радость, живая радссть, прине- сенная его творчеством русской литературе. Самый стиль его -- крепкий, многоцветный, имажинистский стиль, так же, как и стиль Чапыгина, Есенина, Клюева — чисто мужичий стиль. Его высокая формальная техника, его знойная многозвучная палитра делают его (вместе с молодым Ник. Никитиным) одним из первых и лучших современных прозаиков-имажинистов. Правда, и у него, как и у его поэтических сонаправленцев, встречаются имажинистские гримасы, когда для образного словца не жалеют ни мать, ни отца, ни луку, ни Диогена (Есенин), ни художественную правду... Так не пощадил он архитектора своего Шмуро, которому, для пущего „английского" стиля,' даже брови сбрил.1) Не пощадил и небо, и горы, чтобы состряпать такую примерно безвкусицу:„Небо камнем, как шарфом, обложено." 2). Но не здесь, не в этих молодых, задорных обратных завитушках и перебарщиваниях, кроется опасность для его дарования. Помимо опасности философско-идеологического порядка, м ого уже достаточно охарактеризованных, Вс. Иванову грозит опасность совершенно свихнуться в областничество, в сибирскую этнографию, исчерпать себя партизанщиной, фольклером, сибирскими и киргиз­ скими словечками. Крайняя неудачность последней его повести „Возвращение Буд­ ды'4, где художник попытался выскочить из тундр и тайги в ширь городов, культурных, сложных типов, трудных психологических поло­ жений и проблем, служит достаточным подтверждением этих опасе­ ний. Его антипсихологизм обращается в элементарничающий прими­ тивизм. Художник бессилен охватить многогранную душу культурного человека, продолжает действовать топором, там, где нужен тонкий резец. Выходят не статуи — чурбаны, не портреты жуковские (скуль­ птора Ж укова )— рожи... Молодое художническое легкомыслие грозит обратиться в беззаботную легковесность. И трудно пока сказать—дадутся-ли художнику не партизанские темы. И трудно сказать — вырвется-ли Вс. Иванов из когтей Синего Зверюшки. Для этого нужно больше глубины в понимании пафоса револю­ ции, больше „мученичества"—от муки творческой мысли и от муки современной жизни. На понять нам революции, войны, не создать эпопеи без Досто­ евского. Только „разграфленные" души презрительно отмахиваются от „достоевщинки" (как принято нынче выражаться). Только дурные психологи (из тех, кому, как советовал еще Н. К. Михайловский, „не грех подержать иногда язык за зубами"), воображают, что со циальная революция, пробудив человеческую личность во всех и каждом, упростила, а не бесконечно усложнила психику человеческую. И только отобразив этот лабиринт души, освещенный молниями восстаний, воплотим бурю и натиск дней наших.... И тогда запоет соловей победную свою, весеннюю, ветровую песню. — - Яков Браун. Ч.Др Новь",1922г., кн. Ill, „Гол. пески", стр. 18. 2) „Сопки*, „Цветные ветра"—181.