Сибирские огни, 1923, № 4

влечь одежды культуры, содрать науку и изощренную душевную слож­ ность, чтоб явить всюду, во всех, „протоплазму", „первичную слизь“ , травяную суть вещей — отсюда насильническая ярость и примитив­ ный— обухом по художественной правде — напор на несчастного профессора — и дело сделано: не человек, но двуногое, не лицо, но рожа, не всемирная литература, но степная, киргизская мистерия, не ученые высоты, а односложные крики погонщиков... Вс. Иванов доволен, все хорошо, и мораль — зажигается с ярко­ стью стеариновой свечки над таблицей умножения,— Проста и ясна жизнь, как травы, как ветер. Степь перед профессором Сафоновым. — Го-о!..— кричат погонщики. Профессор Сафонов повторяет: — Го-о!1). III. Неумолимого, сдобного, цепкого бига, крепких сибирских мужи чьих изб и голубых (небесных) и серых (земных) полей воздвиг ху дожник над этим человеком моллюском. Бог этот — Синий Зверюшка, Вещь. Никуда не уйти человеку от Вещи — и ничто без Вещи чело­ век. „Без вещей человеку жить стыдно"2)—рассуждает работник Ерьма. „Без хозяйства человек — ветер",3) развивает ту-же тему крепкий кулак Днтон Селезнев. Тут нет разногласий между хозяином и его батраком: оба в когтях Синего Зверюшки. Тут нет противоречия ме­ жду высью и жизнью: небо и земля одинаково пахнут самогонкой, хлебом и псиной, заворожены душным, избяным мужичьим бытом.— „Дышит изба на Ерьму хлебом и псиной, хозяин—самогон­ кой, а за оннами такая-же изба и небо, как старый рваный половик, и гор в окно не видно"1). Человек— раб вещей, собственности, имущества, дерева, хлеба, поля. „Есть тополь, кедр, лиственница, конечно, человек, при них. Без человека и дереву скучно".5) Не дерево при человеке, но человек при дереве. Не человеку без дерева скучно, а дереву без человека. Вещи обладают собственной логикой, тайной, мистической, фатальной силой. Земля, поле — крестьянский фатум, мужичья идея Судьбы. Язык Вс. Иванова, обычно грубо-простой и воздушно-ясный, здесь становится нарочито­ косным, трепещет дрожью тайны, символики, необ'яснимого и непере­ даваемого. Появляется безликое „оно"— это тайное, неодолимое чув­ ство собственности, что подстерегает человека на всех путях его. „Из за каждого камня ждет он, вот выйдет „оно"— зверем-ли, человекэм- ли, но не пустит от своих земель".0). Стиль художника, столь чуждый трагического, столь спокойный и даже лирически-восторженный, при изображении бесконечных зверств ]) Н , 95. 2) „Седьмой берег" „Синий Зверюшка",—81, 3) „Сопки", „Партизаны", 140. 4) „Сед. бер.“ „Син. Н .\ 75. Курсив мой Я. Б. 5) Н.. „Глинян. шуба“, 5. Курс, мой—Я. Б. e) Н., „Син. Звер.“, 82.