Сибирские огни, 1923, № 3

дело областникам до голодающего безземельного крестьянина России Им дороги интересы крепкого кряжистого, многоземельного сибирско­ го мужичка—кулака! И в лице его областники видят своего почтен­ ного и ценного союзника. С областниками якшались и действовали за одно эсеры. Это обстоятельство только подтверждает, сколь основательно давно дела ­ емое и неоднократно повторяемое утверждение, что эсеры—партия мещанства, мелкой буржуазии и кулаков. От областников эсеры р а з ­ нились только тем, что первые открыто и прямо высказывали то, что они есть, к чему стремятся, тогда как вторые, как политиканы, заволакивали свою сокровенную сущность красивыми словами „со­ циализм." Но автономная Сибирь не мыслима без самостоятельного зако­ нодательного органа. „Выдвигается—говорит Потанин—требование учреждения в Сибири автономной областной думы с соответствующи­ ми исполнительными органами и с выделением сибирских финансов из финансов государственных, с предоставлением этому областному парламенту заведывать всем хозяйством колонии. Областной думе должно быть передано заведывание лесным, горным и водным бо­ гатством Сибири. Ей же передается распоряжение поземельным фон­ дом Сибири." Словом, „на долю последнего (законодательного орга­ на)—замечает в другом месте Потанин—выпадает практическое реше ­ ние намеченных жизнью сибирских вопросов; автономная сибирская дума должна создать материальное благоденствие Сибири"—понять надо: благоденствие крупной и мелкой буржуазии, буржуазной ин­ теллигенции, зажиточного крестьянства и, конечно, кулаков. Впрочем, из поля своего зрения областники не упускают инте­ ресов и инородческого населения Сибири. Областная дума возьмет под свою защиту инородцев, внесет в эту темную среду светоч куль­ туры и спасет вымирающих от окончательной гибели. „Государствен­ ная дума—подкрепляет свою мысль Потанин, ссылаясь на статью другого облстника П. Н. Головачева—тесна для того, чтобы предста­ вить в себе все многообразие интересов такой пестрой и по культуре и по языку страны, как Сибирь. В первую думу, кроме киргиз, не было избрано ни одного инородца; был один, но это не был настоя­ щий инородец, а самый заправский русский крестьянин, числящийся в административных списках в звании инородца. Не имели представи­ теля ни сибирские татары, ни алтайцы, ни остяти, ни буряты и т. д. Во вторую думу попал один алтаец, но опять не было ни остяка, ни самоеда, ни тунгуза." Областная дума, надо полагать, даст представительство всем инородцам без исключения. Все это—слова, слова и слова! Истории, однако, угодно было осчастливить нас двумя областными думами. И как не напрягаем нашу память, мы все таки не можем припомнить, чтоб в них заседал хотя бы один самоед или тунгуз. Правда, были кое какие инорвдцы, но так мало, что их никто и не заметил. Да и что это были за инородцы! И какие классы они представляли? И ка­ кие именно интересы они защищали? И как будто бы правильное разрешение инородческого вопроса зависит только от того, заседает