Сибирские огни, 1923, № 3

Тишина. Сорвались, затопотали мыши... Проклятые! VII. Союз учителей средней школы решил поставить в клубе спек­ такль, Роли распределили. Треухов взял себе маленькую, в несколько фраз. Желчный учитель Иванов, в синих очках, стянутый синим ф о р ­ менным. Человек в футляре. — „Умирать не имею права? Умирать всякий имеет право!"— . Резал Треухов, зазубривая. Сидел у себя за столом. Вошла Мария трубу открыть. Труба высоко, надо вставать на стол. Влезла Мария на стул, со стула выше, большая могучая жен­ щина. Так близко такая могучая. Не отодвинулся Треухов. — Умирать? Умирать всякий имеет право... Близко к лицу женские ноги в белых нитяных—полные крепкие икры. Колыхнулся черный подол,—трудно снимать вьюшку. Замер Треухов—жутко, жутко. Блеснуло белое—какое белое! Могучее тело близко, близко... Мука. Дрожь в руках... — Ой!—только успела вскрикнуть. Покачнулся столик,—всей тяжестью большого тела,—успел вско­ чить,—рухнула женщина на руки, на грудь, в об'ятья. Удержал. Чудом напряженного тела, мускулами, прокаленными в сталь, удержал. He-то смеется, не-то плачет Мария, Мария, могучая женщина в его об'ятьях, нет, не в об'ятьях,—в нем самом, в его теле трепет сладкого тела. Столик валяется на полу, в дверях стоит жена. Что-то скользнуло в апатичном бледном лице—нехорошее. — Что такое? Упала? — Ах, ах... Мейн готт... Падаль немножко... Херр держаль, па- сибо, нога ломаль, голова разбиваль... Ах, ах, беда, ах, беда... — Ну, ничего, вперед не будешь лазить. Вон ты какая... боль­ шая.—Говорит жена спокойно, тянет повсегдашнему, а в глазах что-то вспыхивает, гаснет, такое нехорошее. Треухов смеется—насильно, вовсе не хочется смеяться. Поднял столик. Хочется—чорт знает, чего хочется—плакать, вот чего! — Умирать не имею права? Умирать всякий имеет право, да!.. Ха-ха! Ха-ха! Умирать? Ха-ха... Приключение... Всё приключения, чорт дери... Умирать? Умирать всякий... ха-ха... — Ну, ступай,—холодно жена, совсем холодно. Ушла Мария, прихрамывая, ахая. Володя ликует, прыгает— приключение! — Ты уж сам открывай трубу. — Ладно. Надо вот зубрить, завтра репетиция... Тем и кончилось. Вечером в сумерки пошел к Тепловодскому.