Сибирские огни, 1923, № 3

И г о р ь и Р у фи н а * ) . — „В шесть этажов. Видать, что новый". Из'ел глазами.—„Да, здоровый!" Исчез, за угол завернув. Балконы, статуи и туф. Раскрыта настежь дверь. Кареты, Автомобили. Эполеты, Цилиндр, ротонда, котелок. Глядит сквозь тонкий тюль гар­ дины Лепной, узорный потолок И угол Репинской картины. Сверкают бронзовые бра. Мелькнули: взмах тяжелый трена, Рисунок бледный гобелена, Кусок бухарского ковра. R дальше? Дальше,—вон—белеет В углу за пальмой. Чей-то бюст? Колонна? Нет. Длинее шеи Не смог бы вытянуть Прокруст. Д утром тихо. Как спросонья Мутится окон длинный ряд, В ответ на бьющий в стекла град, Как стая хохлится воронья. Никто как будто не живет. Бьет час. Ни звука. Ни движенья. И ищет тайн воображенье И тщетно тайны создает. Вольно мечтать! Но стоит вспомнить, Да он всегда так будет тих..: Помилуй Бог! Двенадцать комнат. Двенадцать комнат на троих. Уа! Уа! Уа! В сарафане, В бусах, как бочка. Едва добежала.—„Таня! Таня! Что с ней? Руфь! Дочка!" — С утра вот этак ножками сучат, Вертят головку. Может и впрямь животик пучит... Вдавила кнопку. — Маша^ Глаша! Параша! Оглохли. Позвать Матвея! Матвей, где Федор? Пришел-ли Хохлик? Подать скорее! Поль, одевайся".—„Да полно, Рая, Был доктор в среду". — „Родная дочь лежит, умирает". — „Ну, еду, еду". — „Руфинка! Детка родная! Пташ­ ка! Запекся ротик. Не сделать-ли, мамка, компресс из ромашки Ей на животик?..." Все скидала под кровать. Стала нянька поднимать: Мишка. Кукла. Обезьянка. Волк. Баран. Нет, подай ей барабан. Вся распухла. — „Дай-ка детку уложу. Вот иди, что покажу: — „Ванька-встанька". *) Из II части романа „Буржуи". См. „Сиб. огни" № 5, 1922 г, и Кг 1—2, 1923 г.