Сибирские огни, 1923, № 3

— Айда! Чего языком трепать! Иванов-Королев сплюнул и выехал из ворот. Верховые двину­ лись за ним. Кто-то юркий, серенький, неприметный сказал от бли­ жайших ворот блудливо-трусливой скороговоркой: — С начальниками своими так разговаривают. Эт-та армия? Армия на дысциплине живет. Эдаки сами себя скоро прикончат! Литовцев резко повернулся и пошел. — Действительно, неужели они серьезно расчитывают из этих создать боеспособную армию? Право, под наркозом своих слов, они сами слепнут. Но все-таки не думаю, чтоб и в ослеплении они в та ­ кое чудо верили. Заспешил в свой угол. Но, увидев на заборах свежие, с непро­ сохшей подклейкой листовки, остановился. Новое Степаново творенье. Как улюлюканье с заборов: ...„Эсеровские звонари поют мужикам Лазаря об учредительном собрании, как слепые на базаре. Нет, товарищи крестьяне, это не ­ допустимо! Пора самим о себе позаботиться, сбросить всю эту ветошь буржуазного мира, стать людьми и заявить открыто: кто не на стороне крестьян и рабочих и поддерживает капиталистические устои, тот против нас, и мы будем бороться с тем, как с врагом трудового на­ рода!" Опять шилом в сердце: Степан. И будто без всякой связи вне­ запно—воспоминанье. Совсем недавно, недели две тому назад, читал Степану из тоненькой Елениной тетради Блоковские стихи. Степан покорно слушал. В глазах поблескивал дружелюбно-насмешливый огонек. ... свершилось. Весь мир одичал, и оркестр Ни один не мерцает маяк, И тому, кто не понял вещания зв езд : Нестерпим окружающий мрак. И у тех, кто не знал, что прош едш ее, есть, Что грядущего ночь не пуста— Затуманила сердце усталость и месть, Отвращенье скривило уста. Степан встал и сказал глуховато. — Это, парень, хорошо. Блоков я не читаю и не очень им верю, а тут зацеплено хорошо! А не про тебя это? И точно снова ощутил на себе внимательный, всегда будто, предостерегающий, пытливый взгляд маленьких, но' горячих глаз Степана. — Нет! У меня чувства мести нет. И не будет его! И не от него отвращенье. А вот они? Что они делают? От воспоминанья живей обида. — Лебедев, тот хоть мается. А Степан так легко и просто отмел не только Блока, но всю интеллигенцию. Как хлам ненужный. Неуже­ ли у него нет сознанья величайшей ответственности, которую боль­ шевики берут на себя? Которую он тоже так легко принимает?