Сибирские огни, 1923, № 3

смог-бы! А может быть и прав Степан, меня спас уезд­ ный масштаб работы. Ни в одного человека не мог-бы! Хрб- мота спасла от войны. Нет на моей совести убийства чело­ века. „Ваш Керенский восстановил смертную казнь". Мой Керен­ ский этого бы не сделал! Могу я принять гражданскую войну? Убий­ ство в каждом селе, в каждой деревне? Не могу... Нет, моя совесть говорит,— я прав. Пусть отступятся даже свои! Чтобы не было там, на с'езде завтра... Сегодня... Гиблая или нет линия моя, она моя! Другой не принимаю. Литовцев был уже в роще. Не замечал, что размахивал руками. Шептал вслух отдельные слова. Не чувствовал, что от усталости ослаб­ ли ноги. Только инстинктивно перестал бегать вдоль берега. Сел. И тогда почувствовал, как устал. Кругом уже началась хлопотливая жизнь дня. Свежий утренний ветерок будил усыпленные теплой безветренной ночью листы. Озяб­ шая от росы трава тянулась к солнцу. Его горячее большое око вы­ плывало на дневной дозор. Оттого, что кончилось томление мысли, Литовцев почувствовал свое большое здоровое тело. Встал, выпрямился. Вдохнул утреннюю радость. Просветлел. Сразу стал своим бездумной жизни леса, реки, птиц, мошкары, цветов. — Ого-го! У-у-ху-ху!... Закричал невольно. Подхватило чуткое эхо. — Здорово!.. Надо жить легко! Да! Литовцев чутко любил природу. Оттого над ним сильна была власть ночных томлений и утренней радости. Громко ухая, он долго плавал и нырял в реке. Жарким стало солнце. Одеваясь, Литовцев думал: — В сущности, может быть, Степан прав, я напрасно вмешался в делатели революции. И мне важней всего слышать жизнь, отмечать в ней каждый стон, каждый радостный крик. Да-а! Домой зайти успею?.. А может, и не надо? Какие там тезисы! Тезисы здесь... То, что пере­ думал. В городе вспомнил про Елену. — Она хорошая, хоть и много в ней скверного. Главное, не лжет! Даже мужчине, которого хочется удержать, не лжет. Нет, милая Аленка! Сдержу слово, зайду после заседания. (II. В полутемном проходе на сцену остановил Типунова фронтовик Катошихин: — Товарищ... Зря валандаемся с этим баламутчиком. Прибрать и все! — Успеем! Ему сегодня крестьяне начешут. Катошихин блеснул из-под опущенных низко, серых, лохматых, бровей сердитым огоньком недоверчивых глаз. — Он тут сусоли размусоливает, а нам ребра посчитают! Чего канителиться? Мы на фронте с эдакими пустобрехами просто...