Сибирские огни, 1923, № 3

— Разве я сказал, что ты ничтожная? Что с тобой? С чего ты вдруг? — Вдруг! Действительно, в своих постоянных высоких воспаре­ ниях вы утонченно жестоки к живым людям. Вы—бездушный человек! Самый бездушный... — Бездушнейший—тоже превосходная степень... — Не смейте издеваться надо мной! Подумаешь, снизошел! Д я... я... Не смейте презирать меня! — Елена, какая муха тебя укусила? Чем я тебя оскорбил? — Весь вечер со мной ни слова! Точно я мебель. И какой унич­ тожающий взгляд, когда я посмела заговорить!. Что Маруся обо мне подумает? Что я бегаю за вами, сама вам на шею вешаюсь? Я найду лучше, ценнее, честнее, красивей вас... — В этом нельзя сомневаться. Но почему... — Простая вежливость... простая вежливость обязывала не обры­ вать меня. Потом—предложить проводить. — Елена Викентьевна, я не салонный герой. Я вас предупреж­ даю, что такие промахи будут у меня на каждом шагу. — Я и не требую! Но так меня третировать... — Да когда? Я не говорил с тобой, не видел тебя даже, не о тебе думал, потому что я не женщина и не могу жить одной любовью... — Ну, а крох мне не надо! — Но у меня не крохи. У меня большое чувство к тебе. И я все время знал, чувствовал, что ты у меня есть. Сейчас ты вспугнула большую нежность. Я окликнул тебя, как друга, единственного, остав­ шегося у меня, как жену. Дай руку, Елена! — Но почему при посторонних вы так небрежны со мной? — М-м-м!.. Он сморщился, будто во рТу стало горько. — „При посторонних".. Как высоко оценят твою женскую силу, твое влияние на меня „посторонние"? Это тебе важно? Я никогда не вы ­ несу на показ нашего с тобой, только нашего. У меня, тошнота под­ ступает к горлу, когда супруги липнут друг к другу, обнимаются, прижимаются. Готовы позвать свидетелей к кровати... Чтобы посмо­ трели, как они... любят. Эти публичные нежности... Неужели тебе они не противны? Все эти Мусеньки, Кусеньки... Брр!.. — Но когда любишь, невольно... — Когда любишь, любовь от оценщиков бережешь! Они всегда сделают ее грошевой... Мне скверно стало... Я не пойду дальше. Твой дом уже близко. До свидания. — Слушайте, это новое оскорбление? Прощайте. — Прощай, Елена. Задыхаясь, почти бежала, спотыкалась. Душили слезы. Как уни­ зил, как унизил этот... этот... скверный человек. У под'езда оглянулась и увидела. Идет медленно, прихрамывая, низко опустив голову. Не оглядывается. Освещена луной одинокая темная фигура на безлюдной улице... Дрогнуло сердце. — Александр! Саша, Саша, подожди! Повернулся, подошел. Всю согрел яркой радостью глаз.