Сибирские огни, 1923, № 3

v И. Генкин -„П о тюрьмам и ссылкам", Пе­ тербург, 1922 г , Госиздат. Автор находился в рядах революции < 1904 г. Свое революционное крещение он получил в ' евастополе, где принимал "участие в истории, связанной с „Потем­ киным" и с именем лейтенанта Шмидта. Военный суд некоторых приговорил к расстрелу. Матрос Захар Циома, узнав, что его должны расстрелять, пустился в присядку, подпевая в такт звону цепей: — За свободу!.. За революцию!.. За народ!. Смертный приговор над этой группой не был, оинако, приведен в исполнение. ’Его заменили бессрочной каторгой, к ка­ ковой были приговорены и некоторые .другие. Генкину же дали 10 лет каторги. „Из Севастополя—г-ворит Генкин — меня отправили было в Москву, но тут ж е со станции Московского вокзала пе­ реслали в Смоленск. За Смоленским цен­ тралом последовала Шлиссельбургская крепость, потом Вологодский централ, потом Псковский, потом Орловский цент­ рал В течение этих десяти лет мне приш­ лось побывать в десятке тюрем, глав­ ным образом, пересыльных". „ 0 виденном и перевиденном" за десять лет,—он вы­ ш ел на свободу лишь в 1915 г.-Генкин рассказывает в своей о б ’емистой книге. И рассказывает он так живо что, когда начинаешь читать какую-нибудь главу, -никак не оторвешься от нее. Рассказ при этом ведется просто, без всяких прикрас и без всякой утрировки. Пред вами вста­ ет каторга, кошмарная каторга с ее бес­ конечными порками и грубыми жестоки­ ми издевательствами, загонявшими моло­ дых, цветущих, полных сил и надежд, юношей преждевременно в могилу. А как бессмыслен был этот каторжный труд. Как будто нарочно придумали его, •чтобы поглумиться над каторжанами. В Юрловском централе, напр., „заставляли из грязной соломы сшивать колпаки для витых бутылок. Каждый пучек соломы — рассказывает Генкин—приходится вертеть десятки раз и на десяток ладов,—в ре­ зультате, пол, стены, а также уши, нос, рот—все это полно перетертою пылью. Были назначены нормы. Кто отставал, того награждали „похабной словесностью и побоями". Эта противная работа начи­ налась с 5 час. утра, а летом, когда нас будили в 33/4 часа, ещ е раньше... Не успеешь проглотить последний кусок, как •сейчас ж е принимайся за соломенные .колпаки. Заработки арестантов были, даежду тем, нищенские. На этих к.>лпаках редко кто зарабатывал больше 10 копеек в месяц, да, д а—в месяц... Тюремная ад­ министрация настолько твердо верила в исправите;»*юе значение тюремной ра боты, что, когда кончился этот подряд, нас засадили за другую мелкую работу: щипанье гусиных перьев. Представьте себ е здоровенных и пожилых мужчин, присужденных к тяжким каторжным ра­ ботам, за этим занятием"... Ценность книги заключается, однако, не столько в описании каторжных тюрем, сколько в описании той галлереи разно характерных каторжан—политических и уголовных—которые, как живые, проходят пред нашими глазами. Многих из них ка­ торга загнала в могилу, они не дожили до революции, но вы видите образы заму­ ченных людей и автор заставляет вас ясно слышать их призывы к мести. Прочтите главу „Неугомонный", где познакомитесь с судьбой 19-летнего каторжанина Саньки Богданова или главу „Арестантская воль­ ница", в которой рассказывается о сопро- цессникс автора, о севастопольском матро се Николае Симоненко. „Что ожидало его впереди?" спраши­ вает автор. „Инвалид... бессрочник... расслаблен­ ный и физически, и душевно... В прош­ лом оскорбления, бесконечные темные карцеры, розги,—эти проклятые, впиваю­ щиеся в тело и оставляющие занозы в душе, розги .. Разочаровавшийся в воз­ можности получить свободу „сверху* и потерявши надежду получить ее „снизу", на что ему было рассчитывать?.. Чем, кроме постыдного и беспросветного про­ зябания, может наградить его ближайшее будущее?.. Единственную свою избави­ тельницу Симоненко видел в смерти. Он решил уморить себя голодом. В первые дни на него разумеется не обращали ни малейшего внимания,—„не ^принимает еды, ну и пусть". Вскоре, „убедились, что Симоненко затевает что то серьезное- . Его перенесли в больницу .Его стали кормить искусственно, но, пока силы до з­ воляли. Симоненко оказывал сопротивле­ ние". Это было осенью 1913 г. .Симонен­ ко лежал на койке и бился в предсмерт­ ных судорогах. Тело его такое же бунтар ское и мятежное, долго сопротивлялось натиску смерти. Но судьба его была пред­ решена*. Я не стану приводить ещ е выписок. Скажу только, что книга Генкина-ценный документ в нашей литературе по истории революционной борьбы. ^ ( В. Н. я£ин.