Сибирские огни, 1923, № 3

Он приветствовал и дал правильное истолкование первым сочи­ нениям Достоевского, Тургенева, Герцена, Гончарова. Все лучшее, что до сих пор выросло в русской литературе, все это в большей ме­ ре обязано той крепкой и здоровой почве, которая была заложена Белинским. Он первый, и до сих пор все еще единственный из рус­ ских критиков, сумел возвысить и истолковать литературу, как мощ­ ное средство растущих и крепнущих социальных связей общества, сумел понять искусство в подлинной его сущности, как социалистиче­ скую религию, которая созидает, подготовляет внутренне, социалисти­ ческое единство человечества. Подлинный атеист, враг Бога и друг человека, он на место религии неба поставил социальную религию человека—искусство. В этом смысле, в смысле живого ощущения внутренних связей между людьми, он был человеком глубоко религи­ озным. Его трагедия жизни заключалась в том, что он был одинок в высшей степени в современном ему обществе. И все его писания, вся его деятельность, все этапы его философских исканий, это—гениаль­ ная тоска о грядущей культуре, об обществе, как внутреннем, органи­ ческом и живом единстве, в котором личность обретает свою опору и' где она осуществляет себя полно во всех отношениях. Искусство, по раскрытию его смысла Белинским, есть внутренний цемент для такого человеческого всеединства, оно вырастает из недр, из сущности этих общественно-революционных устремлений. „Искусство нашего времени есть выражение, осуществление в изящных образах современного сознания, современной думы о значе­ нии и цели жизни, о путях человечества, вечных законах бытия". И величайшее значение Белинского именно в том, что этот со­ циальный одиночка, отщепенец, первый сгениальной силой затоско­ вал о русском обществе, указал будущие пути его, первый нащупал и для нас всех, наше социальное и, тем самым, личное гнездовье. Друзья его, Станкевич, Боткин, даже Герцен и Бакунин, при­ надлежа к господствующему сословию, всегда так или иначе ощуща ­ ли созданный для них историей и успокаивающий их социально уют, и никогда их кровь не звенела так встревоженно и трагично при виде ужасающего положения русского народа, как у Белинского. „Мой разврат", писал Белинский Боткину: есть „торжество свер­ жения татарского (аристократического—В. П.) ига мистических и ро ­ мантических убеждений... Мне во всем другой путь в жизни , чем тебе и всякому д р у г о м у (Курсив наш. В. П.). И все его философские искания, они всегда были попыткой на ­ щупать новую религию для нового, пока одинокого человека на ме­ сте разрушенного аристократически-сословного храма. Гениальный, неоформившийся социолог,—в полном смысле, предшественник и духовный отец Г. Плеханова,—он первый нанес смертельную р а ­ ну русскому славянофильству, поклонявшемуся своеобразию рус­ ского самовара, русской бороде и кафтану, искавшему в них свою социальную религию. И крайне знаменателен для истории России тот ■факт, что Г. Плеханов пожелал быть похороненным на петербургском