Сибирские огни, 1923, № 3

Самое поразительное в критике Белинского, это его мужество, е го гениальная интуиция, с которой он умел всегда понять художника, .даже чуждого ему по духу. Здесь он, разночинец, подлинный демо­ крат, умел, имел гениальное мужество понять творчество дворянина— Пушкина, выходца из мелко-поместной среды—Гоголя, и через это найти в них то, что ему нужно было в его великой общественной •борьбе. ч Благодаря правильности этих основных принципов, которыми руководствовался Белинский в своей критической деятельности, ему удалось завоевать ту огромную, небывалую в истории, власть над л и ­ тературой, что можно сказать, что он являлся диктатором судеб рус­ ской литературы. Он чуть не на целое столетие дал основную внут­ реннюю линию для развития русской литературы, и его можно считать духовным отцом русского искусства XIX столетия. В основном его принципы социальной эстетики остаются в силе и д л я наших дней. Фанатик в служении своей идее „социальности", выработавший себе к концу жизни верный взгляд на развитие русского общества, он нетерпимо относился ко всякой попытке усложнить исскусство вы­ думанной, привнесенной извне идеей. Он ненавидел, „мертвящее ис­ кусство понятие пользы," ибо- знал, что ими прикрываются и мо­ нархист, и буржуа, и мистик, и дворянин. Он, конечно, не мог ра з ­ вернуть поличном перед обществом своей социологии, которая была ему опорой в литературной области, не мог писать откровенно о своих общественных взглядах, благодаря цензуре, но мы теперь знаем все его письма, знаем его знаменитое письмо к Гоголю, поэтому нам уж е легче видеть на что опирались его эстетические, литературные взгляды и из каких корней выросла вся его социальная эстетика. И, конечно, Белинский был гораздо шире, огненней, нежели мы видим его в его статьях. О, какое это мученье, чувствовать в себе •силу быть „трибуном", апостолом нового, грядущего царства; знать слова, действенные слова, зовущие к этому; носить в себе жгучую ненависть к этой „проклятой расейской действительности"—и постоян­ но, когда под пером рождаются огненные слова,—заглушать их, пря­ тать, будучи вынужденным рядить яркие, горячие мысли в общие, -безличные и трафаретные фразы . И нужно удивляться, как мог Белинский, при тогдашней кнуто- 'бойной цензуре, сказать так много и так горячо. Герцен после р ас ­ ска зывал , как студенты рвали нарасхват новые №№ „Отечественных Записок" , с какой жадностью прочитывали статьи Белинского, хотя они и не бывали никогда подписаны его настоящим именем. Настоль­ к о ярок был стиль Белинского—отражение темпа его личности. Тяжело чувствовать „бессилье слова", тщетность от‘искивания нужных слов для выражения того, что переживаешь, и у русских пи­ с ателей особенно ярко отмечена эта изначальная человеческая тоска л о ненайденным словам *). Но насколько мучительнее переживание, *) См. брошюру Горнфельда .Муки слова".