Сибирские огни, 1923, № 3

русских эстетов, начиная с Надеждина, Шевырева и кончая Д. Во ­ лынским и Ю. Яйхенвальдом. В этих положениях, в сущности, главное значение Белинского и на них необходимо остановиться самым подробным образом. Внешне литературную деятельность Белинского можно расчле­ нить на несколько этапов: в пору юношества он плакал над Карам- зинской „Бедной Лизой", над поэмами Жуковского—и, следовательно, находился под влиянием сентиментализма. Позднее—он пережил по­ лосу увлечения романтическим направлением в литературе. Но по су­ ществу—эти направления были для него всегда внутренне чужды. Сентиментализм был результатом дворянски-аристократического слезоточивого сочувствия к меньшому брату в ту историческую эпоху, когда господствующее сословие было потревожено в своих уютных уголках противоречиями действительности, когда растущие экономи­ ческие связи начали разрушать покой крепостнического уклада, когда нарастающие новые факты хозяйственных отношений своими новыми нитями задели и дворянчиков, до сих пор спокойно пользовавшихся благами жизни в своих усадьбах. Пред ними вдруг неожиданно встали всклокоченные головы их крепостных, которых они совершенно не знали и считали за мертвый инвентарь. Романтизм был следующим этапом развития литературы, отра ­ зившим в себе уже совершенно иные настроения и иные экономиче­ ские факты. Здесь налицо уже полный ра зрыв творцов с окружающей их действительностью. Полное разочарование их в своем сословии или, как это было на Западе, в своем классе, а часто и в нации. Роман­ тики, мечтающие об идеальном состоянии человека, видели, что гос­ подство их сословия или класса слишком далеко уводит человечество от такого состояния, поэтому они „отвращались" от всякой пошлости и прозы, ставили перед собой вопросы отвлеченно, пытались муже­ ственно решить проблемы бытия, счастья всего человечества. Их з а ­ слуга заключается в том, что они от аристократического индивиду­ ализма и национализма ушли к космополитизму и мечте об универ­ сальном счастии человека. В их сочинениях—в драмах Шиллера, по ­ эмах Байрона, в ранних сочинениях Пушкина,—впервые был постав­ лен вопрос об абсолютной справедливости общественных отношений, признании человеческого достоинства независимо от богатства, о полной свободе и гармоническом развитии человека. Западные романтики питали отвращение к буржуазии, русские— к дворянству и помещикам. Позднее, романтизм в этом отвращении дошел до полного отрицания мира и ринулся в мистические надзвезд­ ные края... Но и в самую здоровую пору своего развития романтизм, хотя и рождался на почве разлада с окружающей социальной средой, но был в сущности всегда религией полного и социально-безнадежного безверия. У романтиков никогда не было в крови ощущения буду­ щих правильных путей развития человечества. Пытаясь оторваться от своих социальных корней, они все оста­ вались в их плену и, конечно, не могли прорасти ими в будущее, не