Сибирские огни, 1923, № 3

школы — н а т у р а л ь н о й . Но уже и в „Литературных мечтани­ ях" он наносит удар за ударом „лимонаду кислосладкому", литера­ турной патриотической дребедени г. г. Кукольников, ложноклассике сословного искусства, плаксивости сентиментализма. Он уже ощущает великую переломную эпоху, когда литература уходит из аристократи­ ческих особняков дворянства, перестает плакаться о „бедной Лизе"* а делается могучим средством „самосознания народа", зеркалом, в котором он видит в полноте свой образ. Белинский здесь впервые утверждает положение о том, что не упрекать художников, а восхва­ лять их надо за то, что они изображают нам „низкую природу",„ впервые провозглашает принцип „народности" в его социально-здо­ ровом, почти социалистическом понимании. „Наша национальная физиономия всего больше сохранилась в низших слоях народа" ,—это утверждение в то время было дерзост­ ным, революционным и свидетельствует о том, что Белинский уже в то время думал о гораздо большем, нежели он мог прокричать об ­ ществу сквозь рогатки „татарской цензуры". Часто спорят о том, в какой мере Белинский являлся последова­ телем Надеждина в пору своих „Литературных мечтаний", но даже те, кто старается формально сохранить за Белинским его самостоя­ тельность, плохо представляют и охватывают всю глубину и качествен­ ную разницу понимания искусства и идеалов этих двух критиков. Для Надеждина—творчество, искусство всегда подчинено морали, отвле­ ченной нравственности; для Белинского—искусство всегда свободно,, органически естественно. Он с начала дней своих и до последних минут своей жизни утверждал, и правильно, что „искусство должно быть прежде всего искусством", и только после этого убежденно ука ­ зывал, что оно наиболее мощно тогда, когда органически связано с живыми, социально-революционными и радостными устремлениями. Он, в сущности, первый утвердил то бесспорное и верное с точ­ ки зрения диалектического материализма положение, которого ещ е многие и до сих пор не понимают, что искусство,—с точки зрения ху­ дожника, есть проявление творчески охватывающего жизнь порыва социальна и биологически здорового и личностно-свободного человека, и,—с точки зрения читателя, зрителя,—творческое, актуальное и непосредственное созерцание ми­ ра в образах, или, как мы теперь говорим, эмоционально-оформляющее и преобразующее познание жизни в образах. Писатель не доказывает, а показывает от полноты своего творческого жизненастроения. Белинский первый утвердил, и окончательно, единство формы и содержания художественного произведения, которое должно охватывать весь предмет изображения. Идея произведения, по его концепции со ­ циальной эстетики, может быть и должна быть всегда лишь конкрет­ ной, непосредственной идеей. Это несомненное и яркое показательство его личной гениальности, а главное, это общественно-огромная заслу­ га—у самых истоков русской культуры, дать правильные принципы искусству, ибо в дальнейшем мы видим, как часто эти принципы из­ вращались и извращаются часто даже теми, кто считал себя после­ дователем Белинского ,—с одной стороны, народнически-монашескими теориями Писарева, с другой стороны—безжизненными измышлениями