Сибирские огни, 1923, № 3

Родился Белинский 1 июня 1811 г., в г. Свеаборге, в семье уездного лекаря, тогда флотского врача. Пяти лет он вместе с родителями переехал в уездный город Чем- бар Пензенской губернии, где и прожил безвыездно до 1825 года, когда, по окончании училища, был отдан в пензенскую гимназию, из которой его исключили в марте 1829 года „за нехождение в класс". Сумрачно, грустно и нерадостно было его детство; убийственна, угнетающа была окружающая его обстановка,—и в ней все-таки вы­ рос и сформировался тот, которого теперь мы называем „неистовый Виссарион". Откуда получил он творческие начала, развившиеся впоследствии в такое бурное, порой противоречивое, течение? Получил-ли он их от своего праведника-деда, аскета и подвижника, как говорит исто­ рик литературы С. ft. Венгеров, или почерпнул их из книг,—во вся­ ком случае, он с детства был неистовым и неугомонным; он с р а ­ зу почувствовал себя врагом окружающего чиновничества, с его зат ­ хлым скверным бытом, запечатленным впоследствии резцом великого Гоголя. Оттого Белинский и смог позднее так ясно истолковать вели­ кое общественное значение Гоголя. С детства у Белинского явилось отвращение к крепостникам, к гнилому обществу, отвращение не т е ­ оретическое, а идущее из крови, из нутра его пламенной личности. Картины крепостничества, взяточничества, общественный цинизм в различных формах его и бытовая пошлость тогдашнего общества,— все это сделалось предметом жгучей ненависти растущего человека, в будущем—горячего „апостола социальности". Как жил в детстве Белинский? „Мать моя была охотница рыскать по кумушкам; я, грудной ребенок, оста вался с няней, нанятою девкою; чтоб я не беспокоил е е своим криком, она меня душила и била. Отец меня терпеть не мог, ругал, унижал, придирался, бил н е­ щадно и ругал площадно,—вечная ему память. Я в семействе был чужой". (Курсив наш. В. П.). И не удивительно, что как только ноги стали носить его хилое тело, он сделался непримиримым „изгоем" своей родной семьи. Он скоро стал одиноким не только внешне, но и внутренне, потому что создал, ощутил свой мир. Он рано научился быть одиноким, уходя от семьи, вообще от людей, на задний двор—к бане, пугавшей его детское воображение своей таинственной пустотой, убегал и залезал на сеновал, на стог сена—и там жил... Там он начал творить, вооб­ ражая себя то Александром Македонским, то Ерусланом Лазаревичем. И комнаты, когда не было в них людей, чердак, крыши, задвор ­ ки,—все они были немыми свидетелями того, как рос Белинский, как с детства он начал жадно впитывать в себя струи творческих ч е ­ ловеческих устремлений... Здесь им были прочитаны Бова, Еруслан Лазаревич, Зерк ало добродетели, повести и романы „господина Воль­ тера", и сам пошлейший „Милорд Английский" спокойно раскрыл пред ним свои страницы, не подозревая в этом маленьком мальчике своего будущего, страшного врага.